Вслед за нашумевшей концепцией эмоционального интеллекта Дэниел

Способность радоваться

---

В способности радоваться Ричарду Дэвидсону почти нет равных. Без
сомнения, среди моих знакомых он чемпион по оптимизму.
Мы с Дэвидом много лет назад вместе учились в университете, и с тех
пор он добился выдающихся успехов на научном поприще. Когда я занялся
научной журналистикой, то завел привычку советоваться с ним по поводу
новых – и зачастую сложноватых для меня – нейробиологических
открытий. В ходе работы над книгой “Эмоциональный интеллект” я
обнаружил, что его исследование сыграло важнейшую роль в этой области,
и теперь, погрузившись в изучение социальной нейронауки, мне снова
пришлось обратиться к его трудам. (Например, именно в лаборатории
Ричарда Дэвидсона выявили прямую зависимость между активностью
ОФК матери при взгляде на фото ее новорожденного ребенка и силой ее
любви к нему.)
Работы Дэвидсона легли в основу нового направления – аффективной
нейронауки, исследующей нейронные механизмы эмоций. Дэвидсон смог
картировать нервные центры, которые задают каждому из нас уникальный
привычный (базовый) диапазон эмоций – фиксированный коридор, в
который укладываются эмоции, испытываемые нами каждый день
[445]
.
Этот диапазон – неважно, преобладают в нем мрачные или же светлые
чувства – отличается удивительным постоянством. Исследования,
например, показывают, что после крупного выигрыша в лотерею человек
испытывает ощущение душевного подъема еще около года, после чего его
настроение возвращается в прежний коридор. То же самое касается
парализованных при аварии людей: примерно через год после
первоначальных мучений большинство возвращаются к доаварийному
спектру настроений.
Как выяснил Дэвидсон, когда мы находимся во власти негативных
эмоций, в нашем мозге наиболее активны две области – миндалина и
префронтальная кора правого полушария. А когда нам весело, эти области
“отдыхают”, зато активируется префронтальная кора левого полушария.
Оказывается, наше настроение можно отслеживать по одной только
активности префронтальной коры: когда все хорошо, активна левая ее
сторона, а когда мы расстроены – правая. Но даже когда у нас нейтральное
настроение, соотношение фоновых активностей левой и правой областей
этой коры с поразительной точностью определяет наш типичный
эмоциональный спектр. Люди с более активной правой областью особенно
склонны к унынию, а с более активной левой обычно живут куда
веселее
[446]
.

---

Но есть и хорошая новость: наши эмоциональные настройки не
закреплены с рождения. Конечно, у каждого из нас есть врожденный
темперамент, который определяет склонность к веселью или унынию. Но
даже с учетом этой отправной точки, как показывают исследования,
характер заботы о ребенке влияет на его умение радоваться во взрослой
жизни. Похоже, способность испытывать счастье напрямую зависит от
устойчивости к стрессам
[447]
– развитого умения превозмогать огорчения и
возвращаться в более спокойное и довольное состояние.
“Огромное количество исследований животных показывает, что
заботливые родители – вроде мамаши-крысы, чистящей и вылизывающей
детенышей, – развивают у своего потомства способность радоваться жизни
и справляться со стрессами, – утверждает Дэвидсон. – Одними из
индикаторов позитивного эмоционального склада у детенышей животных,
включая людей, могут служить их способности к исследованию среды и
общению, особенно в стрессовых условиях вроде незнакомой обстановки.
Новизну можно расценивать и как угрозу, и как кладезь возможностей.
Животные, получившие больше родительской заботы, более открыты и
склонны видеть в незнакомом месте источник новых возможностей: они
исследуют его смелее”.
Эти данные о животных отлично согласуются с открытием Дэвидсона,
сделанным в ходе изучения людей – тех, которые приближались к своему
60-летию и которых со времени окончания школы регулярно оценивали по
ряду параметров. У тех, кто лучше всех справлялся со стрессами и
в течение дня обычно пребывал в лучшем настроении, группа Дэвидсона
при замере привычного уровня счастья обнаружила характерную мозговую
активность. Взрослые, о которых, как они утверждали, прекрасно
заботились в детстве, демонстрировали более “радостный” тип активности.
Но может быть, они так тепло вспоминали детство лишь потому, что в
силу позитивного подхода к жизни отфильтровывали все плохое?
Возможно. Однако Дэвидсон сказал мне: “Сколько радости человек в
раннем детстве испытывает при общении, похоже, сильнее всего
определяет, как сформируются в его мозге нейронные пути, отвечающие за
счастье”.