Девушка в поезде

Вторая половина дня
Мне следует выкинуть это из головы. Все время мне казалось, что я
должна что-то вспомнить, потому что это важно. Но я ошибалась.
Я не видела ничего важного или ужасного. Я просто оказалась на той же
самой улице. Теперь я знаю это точно, благодаря любезности, проявленной
рыжеволосым мужчиной. И все-таки что-то не дает мне покоя.
В участке не было ни Гаскилла, ни Райли – я написала заявление,
которое со скучающим видом принял полицейский в форме. Теперь,
наверное, его положат в папку и напрочь о нем забудут, если только
не найдут меня мертвой в какой-нибудь канаве. Мое собеседование должно
состояться в другой части города, но я взяла такси прямо у полицейского
участка. Я не собираюсь рисковать. Интервью прошло вполне
благополучно – сама работа, конечно, на порядок ниже моей
квалификации, но за последний год или два я перестала походить на себя
прежнюю. Надо начинать все с чистого листа. Самым большим минусом
этой работы (если не считать, конечно, мизерность зарплаты
и примитивность обязанностей) будет необходимость каждый день
приезжать в Уитни и ходить по этим улицам, боясь натолкнуться на Тома,
Анну и ее ребенка. Но постоянно встречать знакомые лица в этих местах
уже давно стало для меня привычным. Мне нравилось это чувство,
присущее жителям лондонских пригородов. Можно не знать всех
встречных лично, но лица их кажутся знакомыми.
Я уже приближаюсь к станции и прохожу мимо паба, когда кто-то
касается моей руки, и я резко дергаюсь, оступаюсь и оказываюсь
на проезжей части.
– Эй, эй, прошу прощения, извини.
Это снова он, рыжеволосый мужчина. В одной руке у него кружка

---

с пивом, другая поднята в извиняющемся жесте.
– Тебя легко напугать, верно? – улыбается он.
Наверное, у меня действительно испуганный вид, потому что улыбка
сползает с его лица.
– С тобой все в порядке? Я не хотел тебя напугать.
Он сегодня рано освободился и приглашает меня с ним выпить.
Сначала я отказываюсь, но потом передумываю.
– Я должна перед тобой извиниться за свое поведение, – говорю я,
когда он (как выяснилось, его зовут Энди) приносит мне джин-тоник. –
Я имею в виду тогда, в поезде. У меня был трудный день.
– Все в порядке, – заверяет меня Энди. Он улыбается медленно
и лениво: судя по всему, это не первая его кружка. Мы сидим друг
напротив друга в садике, разбитом на заднем дворе паба, – здесь мне
кажется безопаснее, чем со стороны улицы. Может, это чувство
безопасности и придало мне смелости. Я решаю воспользоваться
моментом.
– Я хотела спросить, что тогда случилось, – говорю я. – В тот вечер,
когда мы встретились. Когда Мег… когда пропала женщина.
– А-а. Ладно. А что? Ты о чем?
Я делаю глубокий вдох. И чувствую, что краснею. Мне уже много раз
приходилось это признавать, но я всегда чувствую неловкость и говорю
заискивающе:
– В тот вечер я здорово перебрала и ничего не помню. Мне надо кое-
что прояснить для себя. Я хочу узнать, что ты видел, может, я с кем-то
разговаривала или еще что… – Я опускаю глаза, чувствуя стыд.
Он пихает меня ногой:
– Все в порядке, ты не сделала ничего плохого.
Я поднимаю глаза, и он улыбается:
– Я и сам тогда был под мухой. Мы маленько поговорили в поезде,
не помню о чем. Потом оба сошли здесь, в Уитни, и ты не очень уверенно
держалась на ногах. Оступилась на ступеньках. Помнишь? Я помог тебе
подняться, и ты сильно засмущалась, покраснела, прям как сейчас. –
Он смеется. – Мы пошли вместе, и я предложил заглянуть в паб. Но ты
отказалась, сказала, что тебе надо идти повидать мужа.
– И все?
– Нет. Ты правда не помнишь? Позже – не знаю, может, через
полчаса – мне позвонил приятель и сказал, что сидит в баре с другой
стороны от путей, и я пошел туда по подземному переходу. Ты там лежала.
Надо сказать, была не в лучшей форме. Где-то порезалась. Я даже

---

запереживал, предложил проводить тебя домой, но ты наотрез отказалась.
Ты была… ну очень расстроена. Думаю, что у тебя вышел скандал с твоим
парнем. Он уходил по улице, и я сказал, что могу догнать его, если ты
хочешь, но ты сказала, что не надо. Он потом уехал куда-то на машине.
Он был… ну… не один.
– С женщиной? Энди кивает:
– Да, они вместе сели в машину. Я решил, что скандал вышел из-за
этого. А потом ты ушла. Ты была… типа сбита с толку, или вроде того,
и ушла. Все время твердила, что помощь тебе не нужна. Как я уже говорил,
я и сам был под градусом, поэтому тоже ушел. Перешел на другую сторону
и отыскал друга в пабе. Вот и все.
Я поднимаюсь по лестнице в квартиру, вижу наверху тени и слышу
шаги. На площадке меня точно ждут. Естественно, там никого
не оказывается, и в квартире тоже никого нет. Хотя отсутствие людей
ощущается даже по запаху, это не мешает мне все проверить, осмотреть
каждую комнату, заглянуть под кровать – и мою, и Кэти, – во все шкафы и в
кладовку на кухне, где не спрятаться даже ребенку.
Наконец, совершив примерно три обхода, я останавливаюсь.
Иду наверх, сажусь на кровать и думаю о разговоре с Энди и о том, что он
подтвердил
мои
собственные
воспоминания.
Тут
нет
ничего
неожиданного: мы с Томом поругались на улице, я поскользнулась
и поранилась, он психанул и уехал на машине с Анной. Потом вернулся,
искал меня, но я уже ушла. Наверное, взяла такси или вернулась
на электричке.
Я сижу на кровати, смотрю в окно и не могу понять, почему мне
не становится легче. Может, потому, что ответа у меня все равно нет.
А может, потому, что, хотя мои воспоминания и подтверждаются
рассказом другого человека, что-то все равно не сходится. И вдруг до меня
доходит: Анна! И дело не в том, что Том не рассказал, как уехал с ней, а в
том, что я видела, как она идет к машине, садится в нее, и ребенка с ней
нет. И где же была Эви, когда все это происходило?