International research journal

Международный научно-исследовательский журнал ▪ № 1 (103) ▪ Часть 1 ▪Январь 
174 
(сбивки масштабности, разрушение устоявшихся ритмических рядов поэтажных членений, окон; рисунка силуэта) на 
этих мало-протяженных (не более 500 метров) улочках, скорее даже – переулках. Уже цитируемый нами Г. И. Ревзин, 
определяя особое значение этих обязательных для исторических поселений пространственных образований (в каждом 
старом европейском городе есть переулки), пишет: «Вступая в переулки, мы оказываемся в области таинственного… 
Непонятно, почему они такие и какой в этом смысл… Переулок – выпадение из времени» [15, С. 261]. 
Композиционные несоответствия наблюдаемого должному в случае нашего «таинственного выпадения» 
компенсировались ландшафтным своеобразием участков, стилевым своеобразием отдельных исторических построек и 
связанных с ними историй – всего того, что что в последние годы определяется понятием «дух места». На улице 
Курашова в качестве такого объекта выступил дом № 8 –одноэтажное деревянное строение с уникальными 
наличниками, созданными казанским краснодеревщиком Иваном Налимовым в 30-е годы прошлого века; на Хади 
Атласи – дом архитектора К. Мюфке – исключительный образец казанского модерна первого десятилетия того же века.
Еще одной немаловажной составляющей «духа места» улицы Хади Атласи является история, часто описываемая в 
последние годы в работах многих краеведов и литераторов (М. Беляева, Р. Бикбулатова, Р. Мустафина, Н. Свечина). По 
свидетельству М. Беляева похищенная в 1904 году икона Богоматери из Казанского Богородицкого девичьего 
монастыря вероятно была уничтожена злоумышленниками в «неприметной квартире на тогдашнем выезде из города», 
в доме на перекрестке улиц Муратовской (ныне – Лесгафта) и Кирпично-Заводской [17, С. 38]. В описании 
происшествия казанского краеведа М. Беляева присутствие в «неприметной квартире» невольной свидетельницы – 
девятилетней девочки обретает силу символа: «В результате варварства святыня, найденная 325 лет назад после 
большого казанского пожара девочкой Матроной рядом с обгоревшей печью, символично ушла в огонь другой топки 
на глазах ее сверстницы» [17, С. 44].
В рамках интеллектуально-чувственного осмысления городских пространств интерес к подобному сюжету не уход 
в сторону, а еще один шаг в сторону «обращения» пространства в среду – реальность субъективного видения. Он же – 
возможный источник формирования продуктивного художественного образа. Последнее подтверждает учебная 
практика – студентка группы А. Тугашева при выполнения первого курсового проекта дисциплины «Основы 
архитектурного проектирования» (2019-2020 уч. г.) в качестве объекта разработки выбрала квартальный храм с его 
«привязкой» на одном из нынешних пустырей улицы Хади Атласи. Подобный выбор, равно как и образное 
истолкование темы учебного проекта (в очертаниях стен и «оплывающей» кровли угадывается действие той самой 
стихии огня) – осознанная попытка-своеобразной реабилитации места негативной событийности, его (и его обитателей) 
возможной перемены участи. Одновременно с выполнением курсового проекта указанной дисциплины студенты 
группы на занятиях дисциплины «Композиционное моделирование» «выстраивали» свои интерпретационные сюжеты 
казанских пространственно-средовых парадоксов. В этой работе каждый был волен расширить круг поиска исходных 
форм казанского места, что, безусловно, только обогатило интерпретационный поиск. 
а
 
 
 
б 
Рис. 1 – Графические композиции студентов 
Так, в композиционной работе студента А. Киямова нашел свое парадоксальное выражение сюжет казанского этапа 
творческого пути архитектора Мюфке как пространственного пути в невозможном лестничном лабиринте; у К. 
Арзамасцевой сюжет противостояния старого и нового обрел выражение в виде непреодолимой лестницы, иллюзорно 
соединяющей скопление одноэтажных строений с громадами многоэтажек; у Д. Рыковой (см. рисунок 1-б) – 
миниатюрная площадка старого двора (место ностальгических воспоминаний о невозвратном) стала невозможным 
основанием стен, уходящих в ночное небо.

---

Международный научно-исследовательский журнал ▪ № 1 (103) ▪ Часть 1 ▪Январь 
175 
Каждая из работ может рассматриваться как, пусть и
неосознаваемая в полной мере, попытка вписаться в 
многоголосый дискурс, участниками которого являются представители самых разных областей знания. Так, композиция 
студентки А. Галямовой – парадоксальная ритмическая перекличка линейных очертаний форм современного типового 
домостроения и домов-изб с резными наличниками – может быть рассмотрена как своеобразное графическое выражение 
идеи шведского географа Т. Хегерстранда о том, что мир – это только «гобелен, вытканный историей», а пространство 
– это только ткань, сотканная из линий [18, С. 185]). Та же тема –жизни как потока линий, который превращается нашим 
сознанием в пространственные образы – у студентки А. Юсуповой нашла буквальное отражение в игре проекций стен 
строений и небесной геометрии облаков подхваченной водной гладью легендарного казанского озера Кабан (см. 
рисунок 1-а). Повторяемость графических сюжетов и знаков в нашем случае не недостаток, они выступают 
своеобразными знаками обнаружения зримых выражений того самого «духа места» и испытующего его времени.
Подобное видение может быть истолковано словами философа Г. Башляра: «К нашим изысканиям приложимо 
название «топофилия». Задача – определить человеческую ценность пространств, всецело нам принадлежащих, 
пространств нами любимых. Свойственная им реальная охранная ценность дополняется ценностями воображаемыми, 
и вскоре именно они становятся главными. Пространство, которым овладело воображение, не может оставаться 
индифферентным, измеряемым и осмысляемым в категориях геометрии. Речь идет о пространстве переживаемом. 
Переживается оно не в силу его объективных качеств, но со всей пристрастностью, на какую способно воображение». 
[19, С. 22-23].
Особое место среди описываемых работ занимает анаморфоза студента А. Снигирева – авторское повторение 
приема, известного задолго до творческих экспериментов Ороса.
Рис. 2 – Анаморфоза А.Снигирева 
Поставив в рамках выполнения учебной задания задачу – освоить метод построения анаморфного изображения, он 
с опорой на представленные на выставке образцы, анализ чертежей из доступных источников, самостоятельные опыты 
по выстраиванию базовых для композиционного поиска архитектора форм равностороннего треугольника и куба (в 
рамках сегментарной сетки анаморфного изображения) смог достичь убедительного результата (см. рисунок 2). 
Результатом работы студента стало представление визуальной иллюзии одного из памятников казанского 
классицизма – дома купца Котелова (арх. Н. Пятницкий, 1833). Особое смысловое поле, образуемое встречей 
архитектурного объекта, ныне находящегося на грани исчезновения, и элитарной технологии создания оптической 
иллюзии, определило неподдельно живой интерес как самого экспериментатора, так и всех его зрителей. Подобная 
реакция – выражение как значимости «ценностей воображаемых», так и интеллектуального подхода к созданию 
содержательных композиций. Работа, чью успешность определило обращение к «архиву» накопленных знаний 
(композиции, начертательной геометрии, архитектурной истории) и постоянно пополняемых визуальных образов 
(признанных мастеров, средового пространства), вызвала интерес и обсуждение архитекторов-педагогов кафедры 
РРАНиОА – участников кафедрального просмотра работ студентов; она же в ряду двенадцати других работ этого 
творческого исследования была представлена на выставке-вернисаже «Не может быть» в одном из старейших казанских 
музеев – Доме-музее Ленина, развернутой в рамках традиционного казанского праздника «День Города» (30 августа 
2020 года). Графические построения, демонстрирующие пустынно-парадоксальные «невозможности» казанских 
пространств на празднике города, только что вышедшего из тоже, еще недавно кажущегося невозможным режима 
самоизоляции, обрели новое звучание и значимость. 

---

Международный научно-исследовательский журнал ▪ № 1 (103) ▪ Часть 1 ▪Январь 
176