Историко-этнографические сюжеты в средневековых арабских источниках по малайско-индонезийскому региону

Ал-фанджаб – вероятно, искаженное ал-фанджан (Pangan) – Паханг (Relations de voyages… 1913 (I): 99; 
Tibbetts 1979: 137; Colless 1969: 29). Дж. Р. Тиббетс рассматривает варианты отождествления ал-фанджаб с наро-
дом panggang, проживавшим к северу от Паханга, а также с ораг-лаутами Риау и восточного побережья Малакк-
ского полуострова (Tibbetts 1979: 137-138).

---

132
чаще», в которых обитают жители острова Малджāн. Действительно, у охотников и собирате-
лей Малайзии и Индонезии до недавнего времени были распространены различные типы вре-
менных жилищ – всевозможные навесы, заслоны и шалаши, причем иногда их сооружали на 
деревьях или высоких столбах (Бернова 1979: 88-89, 112). Интересное описание поселения в 
бухте Сер╖ры приводит Бузург ибн Шахрияр:
«Часть сер╖рских домов стоит на суше, но большинство из них построено на воде и дер-
жится на плотах из скрепленных между собой бревен. В таком виде жилища могут сохраняться 
до бесконечности, а строят их так из страха перед огнем. Действительно, пожары в этой мест-
ности случаются очень часто, ведь постройки там из дерева, и достаточно ничтожной искры, 
чтобы загорелся весь поселок. Дома поставлены на воду из предосторожности: если по соседст-
ву случится пожар, каждый житель может отрезать якорь своего жилища и переправиться в 
другое место, убежав от огня; если кто-нибудь из туземцев невзлюбит своего соседа, он также 
снимается с якоря и перекочевывает в другой квартал. В бухте дома стоят рядами, образуя не-
что вроде улиц. Между жилищами много воды, и она пресная, так как течет с гор, но потом она 
впадает в бухту и смешивается с морем, точно так же, как и Тигр». 
Поселения на плотах до сих пор встречаются у некоторых народов Индонезии и Малай-
зии (Шри Кунт-Саптодев 2007: 321; Бернова 1979: 84-86), в том числе и у народов Восточной 
Суматры (где помещают Сер╖ру-Срибузу). Плоты легко перемещаются с места на место по ре-
ке или вдоль морского берега. Для региона характерны также и свайные поселения на воде. Как 
правило, их строят в бухте на мелководье, а соединяющие дома мостки образуют улицы (Наро-
ды Юго-Восточной Азии 1966: 497). Подобные поселения можно до сих пор увидеть на берегах 
Суматры (личные наблюдения в окрестностях городов Джамби, Лхоксемаве, Сингкил и Танд-
жунгпура, 2015). Плавучие жилища распространены также у малайцев Малайзии. «Дома стоят 
на плотах, которые то пришвартовывают к берегу с помощью прочных ротанговых веревок, то 
пускают по воде. Иногда жилища на плотах образуют своеобразную деревню, где к домам под-
плывают на лодках» (Бернова 1979: 86). В средние века малайские поселения на плотах привле-
кали внимание и китайских путешественников. «В обычае этой страны связывать плоты на воде 
и жить на них» - сообщает автор XII в. Чжоу Цюйфэй о Шривиджайе (Цит. по: So Kee-Long 
1998: 300). Упоминает об этом и Чжао Жугуа (XIII в.): «Тамошние люди живут разрозненно за 
городской стеной, или делают плоты и живут на реке: настилают доски, покрывают их тростни-
ком. Не платят ни арендную плату-цзу, ни поземельный налог-фу» (Чжао Жугуа 1996: 143).
Нередко арабские сообщения о народах Юго-Восточной Азии содержат упоминания об 
их рационе. «Пища их – кокос, который также используют как приправу и натирают им [тело]», 
– говорится в «Известиях о Китае и об Индии» об острове Нийāн (Ниас). Тот же источник со-

---

133
общает, что на острове Малджāн питаются рыбой, бананами, кокосами и сахарным тростником. 
Ибн ал-Факих свидетельствует об употребление в пищу кокоса на Рāмин╖, а ал-Идриси – на 
расположенном к югу от него острове Б╖намāн. «Местные жители едят кокосы и находят им 
различное применение», – пишет последний. Подробные сведения о питании приводит Абу Ду-
лаф. Так, в Калāхе, по его словам, «питаются пшеницей, финиками, овощами, которыми торгу-
ют на вес, и плоскими буханками хлеба, которые продают поштучно», а в Джāджулā – «пшени-
цей и яйцами, но не едят рыбу и не режут животных». Путешественник также отмечает, что в 
Калāхе «не принято перерезать горло [животным перед употреблением их в пищу». 
Из занятий жителей Малайского архипелага, упоминаемых в арабских текстах, можно 
назвать земледелие. О непрерывной череде возделанных полей, покрывавших Зāбадж или 
Сер╖ру, пишут Абу Зейд, Бузург ибн Шахрияр и ал-Мас‘уди. Об охоте сообщает лишь Ибн ал-
Факих, упоминающий охоту на слонов на Рāмин╖. Многие географы пишут о пиратстве в ма-
лайских водах. «[В море Кардандж] живут разные народы, один из них называется ал-
фанджаб… Они выходят на своих лодках в поисках кораблей, проходящих мимо, и стреляют 
диковинными стрелами, смоченными ядом», - сообщает ал-Мас‘уди, а ал-Идриси пишет о жи-
телях Каримата: «Это храбрые и отважные люди, не расстающиеся с оружием. Иногда они вы-
ходят [в море] на лодках и нападают на торговые корабли, забирая себе их грузы». Во многом 
повторяющий ал-Идриси Ибн Саид также упоминает пиратов на Каримата. Помимо этого, он 
сообщает о маленьких островах в районе Бинтана, «с которых появляются черные пираты, воо-
руженные отравленными стрелами и на военных кораблях. Они грабят людей, но не берут их в 
плен. Тем не менее, некоторые были ими захвачены».
Семейно-брачные отношения народов региона почти не находят отражения в арабских 
источниках. Лишь «Известия о Китае и об Индии» сообщают о многоженстве на Ниасе, а 
«Му╜та╘ар ал-‘аджā’иб» - на острове ┴āўарāн: «┴āўарāн – это царь, имеющий четыре тысячи 
жен. Никто не может быть правителем, не имея этого числа. Местные жители славятся своей 
плодовитостью. Там есть деревья, которые дают людям поразительную способность к деторож-
дению».
Сведения о религии жителей Юго-Восточной Азии также встречаются в арабской лите-
ратуре не часто. По словам Ибн Хордадбеха, правитель Джāбы, Шалāхи╚а и Харладжа поклоня-
ется Будде. После него лишь ал-Идриси упоминает о буддизме, приводя также рассказ о храмо-
вых служительницах:
«Этого царя называют Джāба... Его изображение чеканят на монетах. Он очень почитает 
Будду. Это слово – будд – означает храм на индийском языке. Царский храм очень красив и 
снаружи облицован мрамором. Внутри и вокруг храма можно увидеть идолов из белого мрамо-

---

134
ра, голова каждого из которых украшена золотой короной. Молитвы в таких храмах сопровож-
даются пением и проводятся с большой торжественностью и согласно строгому церемониалу. 
Молодые красивые девушки устраивают танцы и другие развлекательные зрелища для тех, кто 
молится или присутствует в храме. К каждому Будде приставлено определенное число таких 
девушек, которых кормят и одевают за счет храма. У них принято, что если у женщины рожда-
ется дочь, выделяющаяся своим ростом и красотой, то ее посвящают Будде. По достижении от-
роческого возраста девушку наряжают в лучшие одежды, какие семья может себе позволить, и 
в сопровождении родителей и родственников обоего пола отводят [в храм], где мать подводит 
ее за руку к Будде, которому она посвящена. Затем ее вверяют служителям [храма] и уходят. С 
этого момента она переходит под опеку женщин, обучающих ее искусству танца, пантомимы и 
других представлений, которые ей необходимо знать. Когда она достигает достаточного мас-
терства, на нее надевают великолепные одежды и множество украшений, и она навсегда стано-
вится служительницей храма. Отныне она не может ни уйти, ни прекратить [свою службу]. Та-
ков обычай индийцев, которые поклоняются Будде». 
Абу Дулаф сообщает о Калāхе, что «их правитель – вассал императора Китая и поминает 
его в ╜у╚бе
1
. Во время молитвы царь Калāха обращает лицо [к Китаю], а его храм посвящен ки-
тайскому императору»
2
. Путешественник также отмечает, что в Джāджулā есть большой мо-
литвенный дом, но не уточняет, к какой религии принадлежат его жители. 
Помимо кратких сведений о народах малайско-индонезийского региона, в арабских ис-
точниках можно встретить также более развернутые сообщения о тех или иных обычаях, при-
влекших внимание путешественников. Так, Абу Зейд делает небольшое отступление в своем 
рассказе о походе Махарāджи на Кхмерское царство: «[Махрāдж] и его люди все время пользу-
ются зубочистками. Каждый [делает это] по несколько раз на дню, а свою личную зубочистку 
всегда носит с собой, или же [за ним ее носит] слуга». О важности ежедневного использования 
зубочисток для буддистов Индии и Архипелага в кон. VII в. упоминает, в частности, И-Цзин [I-
Tsing 1896: 33]. На Ближнем Востоке деревянные зубочистки широко использовались уже в 
первые века ислама [Rispler-Chaim 1992]. 
Ибн Руста приводит рассказ об испытании огнем: 
«У жителей страны Махрāджа принято испытание огнем. В известной индийской мест-
ности, которая называется Фан╘╛р, если один человек ведет тяжбу с другим перед султаном, то 
он говорит: «Я требую огня!». Это говорится обвиняемому в [неуплате] долга, прелюбодеянии, 
воровстве и том, что карается смертью. Они идут к султану, и тот приказывает принести железа 
1