Мемуарная и дневниковая проза в современной литературе

2.3. «Горячее дыхание войны» в военных мемуарах П. А. Михина...
Другим репрезентативным образцом военных мемуаров, в которых
создается образ страшной войны, является книга подполковника в отставке
П. А. Михина «Артиллеристы, Сталин дал приказ!» (2010), составленная без
редакторской правки, поражающая своей искренностью и желанием
высказать наболевшее и осмысленное за прошедшие годы.
П. А. Михин получил звание капитана в самом конце войны, прошел
через самые кровопролитные сражения Великой Отечественной войны,
участвовал в боях под Ржевом, Сталинградом, был задействован на Курской
дуге, затем в его военной биографии были Украина, Молдавия, Румыния,
Болгария, Югославия, Венгрия, Австрия. Не успев отпраздновать Победу,
капитан Михин был перенаправлен в Китай. Воинский путь автора мемуаров
длился три года и пять дней, которые даже спустя многие десятилетия не
могут быть забыты: в предисловии к книге П. А. Михин отмечает свойство
своей памяти – цепко, емко и ярко хранить в сознании страницы войны и
образы людей, прошедших через ее жернова: «Погибших друзей до сих пор
забыть не могу. Они – в моей памяти. Живыми – они снятся мне»
Представленное произведение П. А. Михина является примером
субъектно-объектных мемуаров (по И. Л. Смольняковой), первая –
субъективная – составляющая соотносится с размышлениями о судьбе членов семьи автора, вторая – объективная – напрямую связана с войной, ее
«горячим дыханием», тягостными переживаниями, неизгладимыми до
настоящего времени. По классификации Т. Г. Симоновой, это прямые
мемуары, так как герой – участник всех событий.
Мемуарам «Артиллеристы, Сталин дал приказ!» П. А. Михина
свойственно ярко выраженное личностное начало, отраженное в раскрытии
своего мироощущения и мировосприятия. Это связующее звено,
объединяющее мемуары в концептуальную целостность, способствующее
передаче авторской концепции. Наличие принципа ретроспективности
придает описываемым событиям специфический характер, поскольку в
едином мирообразе соединяются две составляющие: само событие и событие
рассказывания. Для мемуарного повествования характерно наличие
«субъективной правдивости», что, по А. Т. Твардовскому, определяется
двуединой природой мемуаров. Мемориальность как способ реконструкции
событий и как прием имеет две грани. С одной стороны, она внешне
направлена на читателя произведения: по словам П. А. Михина,
представителя «исчезающего поколения-фронтовиков» (С. 244), ему
необходимо отразить и передать молодежи правду о войне. С другой
стороны, автору потребовалось много времени для осознания пройденного
пути. При создании мемуаров П. А. Михин традиционно опирается на
«информативно-креативную» память (конститутивный принцип мемуарной
литературы): информативная память отражена на уровне сюжета, креативная
– выражена в авторской оценке событий, она определяет стилистический
уровень произведения, его мотивно-образную структуру.
Организующим центром произведения становится образ рассказчика –
участника событий Великой Отечественной войны – молодого человека,
вчерашнего студента, прожившего «две жизни»: военную и мирную.
Характеризуя композиционные особенности книги П. Михина,
А. А. Киличенков отмечает, что в ней представлена широкая палитра
коротких, но в то же время эмоциональных и «драматургически точно
выстроенных рассказов»1. Композиция произведения линейная: автор в пяти
частях («Ржев (июль – декабрь 1942 года)», «От Сталинграда до западной
границы (январь 1943-го – август 1944 года)», «Вот она, Восточная Европа!
(сентябрь 1944-го – июль 1945 года)», «Через пустыню Гоби и хребет
большой Хинган (июнь – сентябрь 1945 года)», «Былое и раздумья»)
последовательно описывает свое самоопределение, чувство, нахлынувшее
после объявления войны, трехмесячную подготовку в артиллерийском
училище, детально описывает свой боевой путь. Однако хронология событий
нарушается: П. А. Михин вводит в повествовательную канву вставные
главы – рассказы военврача В. А. Сомовой «Под знаком Красного Креста»,
«Санбат оказался на передовой», «Немцы напали на санбат». В конце книги в
главе «Китай» автором объясняется роль капитана медслужбы в судьбе
рассказчика: В. Сомова – неизменный помощник в делах, жена, любовь всей
его жизни. По словам автора мемуаров, по странному стечению
обстоятельств они прошли войну вместе, но познакомиться посчастливилось
в самом ее конце. Подполковник ничего не изменял в рассказах жены,
полагая, что они дополняют и дают более объемную картину, описывая
жизнь женщин в страшные минуты сражений. В завершающей, пятой части
книги «Былое и раздумья» собран цикл рассказов, повествующих о семье
героя, представлены образа отца, матери и младшего брата, замученного на
войне.
Мемуары П. А. Михина строятся по принципу книги, включающей в
себя циклы, в них содержатся также рассказы, напрямую не связанные с
событиями из военной биографии героя, посредством такой усложненной
структуры создается перекрестная точка зрения на события войны,
совмещаются изобразительные ракурсы: образы повествователей дополняют
друг друга, описанные события более объемно воссоздают образ войны.
Сюжет мемуаров динамичен, что обусловлено быстрым развитием
военных событий. Хронотоп характеризуется дискретностью времени.
П. А. Михин указывает конкретные пространственно-временные рамки: от
года до дня недели и времени суток (22 июня 1941 года, рано утром, 28 июня,
3 июля, июльский день, дождливая осень, поздно ночью). Пространство
монтажно, его рамки легко смещаются и деформируются. Такая особенность
обусловлена, с одной стороны, динамикой военных событий, а с другой –
активным лирико-философским планом произведения, в котором автору
удается органично совместить подчеркнуто документальный,
«обытовленный» и символически возвышенный планы.
В мемуарах используется принцип ретроспективности, благодаря
которому создается соположение двух временных планов – прошлого и
настоящего. Разрушающаяся линейность времени и пространства
обусловленная стремлением к авторской свободе в изображении и
соположении картин прошлого, раскрытии потаенных мыслей, воссоздании
психологически значимых деталей, изображении человеческих судеб на
войне и в мирной послевоенной жизни, неизменно соотносимой в авторском
сознании с прошлым: «За свои двадцать лет я только однажды испытал
подобное, в детстве, когда, проснувшись ночью, коснулся остывшего тела
матери – казалось, только что я окликал ее, она была живая… И вот –
проспал!» (С. 303), «(Потом я узнал: это была родственница двух заваленных
ребятишек, она сама только что чудом выбралась из завала, у нее был вырван
глаз)» (С. 334), «Но вернемся в прошлое» (С. 338). Даже события, казалось
бы, предельно далекие от войны, воспринимаются сквозь призму военного
времени, ассоциативно, подсознательно сопрягаются с деталями военного
времени: «И тут неистовое желание поймать немца – ЖИВЫМ! –
пересиливает все на свете. Такое жгучее, все исключающее желание бывает
только у детей совмещаются изобразительные ракурсы: образы повествователей дополняют
друг друга, описанные события более объемно воссоздают образ войны.
Сюжет мемуаров динамичен, что обусловлено быстрым развитием
военных событий. Хронотоп характеризуется дискретностью времени.
П. А. Михин указывает конкретные пространственно-временные рамки: от
года до дня недели и времени суток (22 июня 1941 года, рано утром, 28 июня,
3 июля, июльский день, дождливая осень, поздно ночью). Пространство
монтажно, его рамки легко смещаются и деформируются. Такая особенность
обусловлена, с одной стороны, динамикой военных событий, а с другой –
активным лирико-философским планом произведения, в котором автору
удается органично совместить подчеркнуто документальный,
«обытовленный» и символически возвышенный планы.
В мемуарах используется принцип ретроспективности, благодаря
которому создается соположение двух временных планов – прошлого и
настоящего. Разрушающаяся линейность времени и пространства
обусловленная стремлением к авторской свободе в изображении и
соположении картин прошлого, раскрытии потаенных мыслей, воссоздании
психологически значимых деталей, изображении человеческих судеб на
войне и в мирной послевоенной жизни, неизменно соотносимой в авторском
сознании с прошлым: «За свои двадцать лет я только однажды испытал
подобное, в детстве, когда, проснувшись ночью, коснулся остывшего тела
матери – казалось, только что я окликал ее, она была живая… И вот –
проспал!» (С. 303), «(Потом я узнал: это была родственница двух заваленных
ребятишек, она сама только что чудом выбралась из завала, у нее был вырван
глаз)» (С. 334), «Но вернемся в прошлое» (С. 338). Даже события, казалось
бы, предельно далекие от войны, воспринимаются сквозь призму военного
времени, ассоциативно, подсознательно сопрягаются с деталями военного
времени: «И тут неистовое желание поймать немца – ЖИВЫМ! –
пересиливает все на свете. Такое жгучее, все исключающее желание бывает
только у детей.