Microsoft Word 03Broytman doc
Download 394.55 Kb. Pdf ko'rish
|
Цветаев про Блок
|
эту, подтверждая правоту его предвидения:
...мертвец настойчивый Все призрак, все мертвец в лучах мечты. В очах зачем качаешься? И в этот час, под ласками чужими ...с минутным баловнем Припомнишь ты и призовешь меня! Крадясь ночными тайнами Как исступленно ты протянешь руки Тебя под всеми ржавыми В глухую ночь, о бедная моя!.. Фонарными кронштейнами… Ты проклянешь в мученьях невозможных Всю жизнь за то, что Ты все один некого любить... (Курсив везде наш. – С.Б.) Поэтическая реплика Цветаевой получает особый смысл в свете еще одной – метатекстовой – переклички. Стихотворение Блока завершается метатекстуальным выходом – строками о самих пишущихся стихах: Но есть ответ в моих стихах тревожных: Их тайный жар тебе поможет жить. На этом же уровне отвечают поэту сначала Ахматова: От тебя приходила ко мне тревога И уменье писать стихи (надпись на «Четках», 1914), а потом Цветаева: Такая власть над сбивчивым Числом у лиры любящей, Что на тебя, небывший мой, Оглядываюсь – в будущее. Во всех трех случаях метатекстовые переклички связаны с жизне- творческой традицией символизма, тем показательнее различия в прелом- лении этой традиции на уровне поэтики. Блок говорит в своем стихотворении о сверхреальном («тайном»), и в это единое пространство сверхреального «стихи» и «жизнь» входят как два самоценных и отвечающих друг другу начала. Они «нераздельны» («ответ» – в «стихах», в том числе вот в этих, сейчас создаваемых, уже пе- реходящих границу искусства и становящихся «стихотворением стихотво- рения»), но и «неслиянны» («стихи» – не «жизнь», их «жар» только «по- может жить», благодаря «тайне», в них заключенной). Ахматова избирает обычный для нее «косвенный» способ выраже- ния. Роль «единого» скрыто играет у нее сам адресат: от него исходит и «жизнь» («тревога»), и «стихи». При этом «жизнь» и «стихи» у нее более «раздельны», чем у Блока (не связаны прямо диалогическими отношения- ми, а только присоединены друг к другу союзом «и»), но и более, чем у не- го, «слиянны» (само слово «жизнь» здесь не произнесено, а замещающая его «тревога» несет в себе косвенно след своего происхождения от блоков- ских «тревожных стихов»). Цветаева же прибегает к своей обычной прямой и «абсолютной» форме выражения. Блоковские «стихи» и «жизнь» разведены у нее по двум трансцендентным друг для друга мирам – конечно-размерному («число») и духовному («лира»). При этом «лира» соответствует у Цветаевой не «сти- хам» блоковского текста, а его «тайне» («единому»), ибо предполагает безмерность, выход за границы времени («оглядываюсь в будущее»). От- сюда ее «власть» (ср. встречу с Блоком, которая пропущена «волею сти- ха») над «сбивчивым» (в другом стихотворении «лгущим») «числом» – власть духа («Гения») над протекающим во времени («минутным») его субститутом. Из всего уже сказанного очевидно, что обращение Цветаевой к Блоку всегда было жизнетворческим и метатекстуальным: в ее стихотворениях разыгрывалась не просто жизнь адресата, а его жизнь, уже ставшая худо- жественным миром («поэтикой») и обретшая «имя», то есть тончайшее ду- ховное тело. В диалоге с так понятым именем Блока вызревала оригиналь- ная жизненно-творческая установка и поэтика Цветаевой. Может быть, по- этому дух поэта присутствует в стихотворениях Цветаевой, посвященных не только реальным возлюбленным, но и идеальным избранникам-поэтам. Особый интерес представляет появление Блока в поэтическим романе по- этессы с Б. Пастернаком. Можно выделить несколько способов введения «Блока» в этот ро- ман. Так, строки из посвящений Пастернаку могут стать автореминисцен- циями из стихотворений, связанных с Блоком: Чрез лихолетие эпохи Ты все один, во всех местах, Лжей, насыпи – из снасти в снасть – Во всех мастях, на всех мостах. Мои неизданные вздохи, Моими вздохами – снастят! Моя неистовая страсть. Моими клятвами – мостят! («Все перебрав и все отбросив…») («Брожу – не дом же плотничать…») ...и дата Такая власть над сбивчивым лжет календарная... Числом у лиры любящей, О, по каким морям и городам Что на тебя, небывший мой, Искать тебя (незримого – незрячей) Оглядываюсь в будущее («Какие чаянья, когда насквозь…») («Брожу – не дом же плотничать…») Что я в тебе утрачиваю всех Когда-либо и где-либо небывших Что на тебя, небывший мой... («Чтоб высказать тебе...»). Возможен и близкий ход: тема Орфея, возникшая в «Стихах к Блоку» («Как сонный, как пьяный…»), заново проигрывается в стихах, обращен- ных к Пастернаку («Вереницею певчих стай…»; «Обернись!.. Даровых больниц…» из цикла «Провода»). Наконец, в целом ряде стихотворений, адресованных Пастернаку, наряду с реминисценциями из его стихов появ- ляются и реминисценции из Блока: В час, когда мой милый брат... Милый брат! Завечерело... Все перебрав и все отбросив Перед нами семафора (В особенности семафор) Зеленеет огонек («В час, когда мой милый брат…») («Милый брат! Завечерело…») Цитируются также строки «Голоса из хора» (и уже не первый раз): О, том, что тише вы и я Так часто плачем вы и я... Травы, руды, беды, воды... Будьте ж довольны жизнью своей, («Весна наводит сон...») Тише воды, ниже травы... Выразительно и то, что отмеченные переклички сконцентрированы в книге «После России», само название которой так или иначе ассоциирует- ся с поэзией Блока. Тема России звучит и в реминисценциях из Блока, включенных в посвящения Пастернаку: Растекись напрасною зарею Так мчалась юность бесполезная, Красное, напрасное пятно! В пустых мечтах изнемогая... Молодые женщины порою Лежит и смотрит как живая... Льстятся на такое полотно. Красивая и молодая... («Рельсы») («На железной дороге») «Русской ржи от меня поклон…», возможно, тоже связано с блоков- скими мотивами и является отсылкой к уже цитировавшейся Цветаевой статье Блока «Девушка розовой калитки и муравьиный царь». В этом кон- тексте и «Расстояния: версты, мили…» может прочитываться как имеющее двойного адресата. Интертекстуальные связи Цветаевой и Пастернака – самостоятельная тема. Оставаясь в рамках нашей проблемы, следует заметить следующее. Во-первых, диалог Цветаевой с Блоком не может быть понят в изо- ляции от большого диалога русской поэзии начала ХХ в. Поэтесса посто- янно вовлекает в свой разговор с Блоком третьих лиц: сначала Ахматову, у которой она «оспаривала» Блока, потом Пастернака, своеобразным «со- перником» которого оказывается Блок. Во-вторых, появление именно Пас- тернака как соучастника диалога связано с теми изменениями, которые претерпевает поэтика Цветаевой. Уже в «Стихах к Блоку» и «На красном коне» достаточно определенно обнаружились метатворческие установки поэтессы – ее стремление к тому, чтобы творчество вышло за свои собст- венные границы и обрело особого рода духовную реальность. Сходные за- дачи ставил перед собой в эти годы и Пастернак, у которого онтологизация художественного мира проведена последовательнее, чем у большинства его современников. Показательно, что сам Пастернак истоки этого качест- ва своей поэзии находил именно у Блока, у которого «страницу покрывают не стихи о ветре и лужах, фонарях и звездах, но фонари и лужи сами гонят по поверхности журнала ветреную рябь, сами оставили в нем сырые, могу- чие, воздействующие следы» 41 . Цветаева и тут шла своим путем, но для истории поэтики ее встреча с Пастернаком «в Блоке» исполнена глубокого, еще не проясненного наукой смысла. Наконец, заметим: метатворческая составляющая поэтики Цветаевой связана (как явствует из проведенного анализа), в частности, и с тем, что поэтесса ориентирована на «другого» («Блока») как на воплощенную ду- ховную реальность, особого рода «бытие духа». Эта установка может быть лучше понята в контексте современных Цветаевой жизнетворческих иска- ний, выразившихся не только в литературе и искусстве, но и в философии. Ведь именно к созданию «онтологии духа» стремились многие русские философы, считавшие свое время провозвестием третьего откровения – от- кровения духа 42 . Цветаева была в русле этих исканий, достаточно вспомнить ее ут- верждение, что душа «для человека духа – почти плоть», или определение души как «первого, самого низкого неба духа» 43 . При этом она, как мы ви- дели, в диалоге с Блоком изменила унаследованную ситуацию. Если у по- эта дух стремился войти в стихию жизни (мировую душу) и воплотиться в ней (поэтика Блока – плод такого воплощения), то у Цветаевой – ответное устремление мировой души к духу, воплощенному в поэтике ее предшест- венника. Такая интенция породила оригинальное разыгрывание- пресуществление поэтики Блока и привела к созданию собственно цвета- евской художественной онтологии духа. 1 В дальнейшем названия этих книг даются в сокращении: ВА, ВФ. Две первые книги Цветаевой, а также стихотворения 1916–1917 гг. цитируются по изданию: Цветаева М. Стихотворения и поэмы: В 5 т. Нью-Йорк, 1980–1982. Т. 1–2; «Стихи к Блоку» – по из- данию: Цветаева М. Избранные произведения. М.; Л., 1965. (Б-ка поэта; Б.С.); стихо- творения 1922–1925 гг. по изданию: Цветаева М. После России. Париж, 1928. Все про- изведения Блока с указанием тома и страниц в тексте цитируются по собранию сочине- ний: В 8 т. М.; Л., 1960–1963. 2 См.: Гамзаева Г.Ш. М. Цветаева и М. Башкирцева (к вопросу об авторе и герое в ран- ней лирике М. Цветаевой) // Внутренняя организация художественного произведения. Махачкала, 1987. 3 О «синем плаще» Цветаева вспомнит и позже – в стихотворении 1920 г. «Как слабый луч сквозь черный морок адов…» («Стихи к Блоку»). 4 Максимов Д.Е. Поэзия и проза Ал. Блока. Л., 1981. С. 168. 5 См. об этом: А. Блок. Собрание сочинений. Т. 8. М.; Л., 1963. С. 40. 6 См. характерный отзыв Н. Гумилева: Письма о русской поэзии. М., 1990. С. 145. 7 См. об этом: Топоров В.Н. Ахматова и Блок (к проблеме построения поэтического диалога: «блоковский» текст Ахматовой). Berkeley, 1981. 8 Громов П.П. А. Блок, его предшественники и современники. М.; Л.,1966. С. 453–454. 9 В промежутке между двумя первыми книгами и «Стихами к Блоку» 1916 г. мы сумели увидеть лишь две текстуально выраженные переклички Цветаевой со старшим поэтом: «Незнакомка с челом Бетховена» («Ты проходишь своей дорогой…», 1915), а также точное воспроизведение строфики уже отмеченного стихотворения Блока в «Могу ли не вспоминать я…». 10 Восприятие поэзии Блока в ореоле образов снега и вьюги стало после «Снежной мас- ки» одним из топосов в поэзии и критике. 11 Пастернак Б. К характеристике Блока // Блоковский сборник. Вып. 2. Тарту, 1972. С. 451. 12 Померанц Г.С. Басе и Мандельштам // Теоретические проблемы изучения литератур Дальнего Востока. М., 1970. С. 199. 13 Флоренский П.А. Имена // Опыты. Литературно-художественный ежегодник. М., 1990. С. 362. 14 Цитируется по примечанию Е.Б. Коркиной к изданию: Цветаева М. Стихотворения и поэмы. Изд. 3-е. Л., 1990 (Б-ка поэта; Б.С.) С. 721. 15 Лосев А.Ф. Философия имени. М.,1990. С. 165. 16 Коркина Е.Б. Поэтический мир М. Цветаевой // Цветаева М. Стихотворения и поэмы. Л., 1990. (Б-ка поэта; Б.С.). С. 11–12. 17 Там же. С. 23. 18 Фарыно Е. Некоторые вопросы теории поэтического языка (язык как моделирующая система. Поэтический язык М. Цветаевой) // Семиотика и структура текста. Вроцлав; Варшава; Краков; Гданьск, 1973. 6.12. 19 Об имясловии см.: Флоренский П.А. У водоразделов мысли // Флоренский П.А. Со- чинения: В 2 т. Т. 2. М., 1990. С. 281–340; Лосев А.Ф. Философия имени. М., 1990. 20 Паперно И. О природе поэтического слова. Богословские источники спора О. Ман- дельштама с символизмом // Литературное обозрение. 1991. № 1.С. 31. 21 О связи мифа с «именем» см. у младшего современника Цветаевой: миф – «живая и деятельная действительность, носящая определенное имя» (Лосев А.Ф. Указ. соч. С. 194). 22 Топоров В.Н. Указ. соч. С. 35–36. 23 Цветаева М. Избранная проза: В 2 т. Нью-Йорк, 1979. Т. 1. С. 115–116. 24 Соловьев В.С. Сочинения: В 2 т. Т. 2. М., 1988. С. 530. 25 Ср. и у Блока данное от лица героини: «Ты горишь, мой узкий пояс – / Млечная сте- зя» (2, 257). 26 Ср.: «Есть демон утра. Дымно светел он» и «В темноте рва / Лежу – а / Восход све- тел. / О, кто невесомых моих два / Крыла за плечом взвесил». Цветаева воспроизводит мотивы лазури (синевы, рая) из «Кармен» Блока и сами рифмы «лазурь–бурь» из на- званного стихотворения. 27 Жирмунский В.М. Анна Ахматова и Александр Блок // Жирмунский В.М. Теория ли- тературы. Поэтика. Стилистика. Л., 1971. С. 354. 28 См.: Жирмунский В.М. Указ. соч.; Черных В.Я. Переписка Блока с А.А. Ахматовой // Литературное наследство. Т. 92. Кн. 4: А. Блок. Новые материалы и исследования. М., 1987. С. 574–575. 29 Письмо к А. Бахраху от 10 сентября 1923 г. Цитируется по: Кудрова И. «И прохо- дишь ты над своей Невой» (М. Цветаева и А. Блок) // Ленинградская панорама: Литера- турно-критический сборник. Л., 1988. С. 403. 30 Письма Марины Цветаевой // Новый мир. 1969. № 4. С. 190. 31 Недоброво Н.В. Анна Ахматова // Русская мысль. 1915. № 7. С. 60. 32 Там же. С. 60. 33 Топоров В.Н. Указ. соч. С. 12. 34 Левин Ю.И., Сегал Д.М., Тименчик Р.Д. и др. Русская семантическая поэтика как по- тенциальная культурная парадигма // Russian Literature. 1974. № 7–8. С. 56. 35 Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. С. 179. 36 Об этом принципе у Блока см.: Бройтман С.Н. Источники формулы «нераздельность и неслиянность» у Блока //А. Блок. Материалы и исследования. Л., 1987. 37 Цветаева М. Об искусстве. М., 1991. С. 385. 38 Гиршман М.М. Анализ поэтических произведений А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Ф.И. Тютчева. М., 1991. С. 107. 39 См.: Кудрова И. Указ. соч. 40 Кроме стихотворения «Тебе – через сто лет», Цветаева откликается на «О, нет! не расколдуешь сердца ты…» в письмах (А. Бахраху. В. Ходасевичу) и статье «Пушкин и Пугачев. 41 Пастернак Б. Воздушные пути. М., 1983. С. 428. 42 См.: «Как восприятие бога Слова пред праотцами и пророками, так и ведение Духа Святого трепещет пред святыми нашего времени, – почти касается их» (Флоренский П.А. Столп и утверждение истины. М., 1990. С. 128). 43 Цветаева М. Избранная проза: В 2 т. Т. 1. Нью-Йорк, 1979. С. 395. Download 394.55 Kb. Do'stlaringiz bilan baham: 
|