Монография Москва  2012 удк

Теория права. Развитие науки: совершенствование
понятийного аппарата и терминологии

Понятийный аппарат науки и любой ее отрасли – система научных понятий, определений и терминов – должен адекватно отражать и выражать уровень развития науки, полноту и глубину ее проникновения в сущность исследуемых явлений, процессов и взаимосвязей между ними – объектов научного познания.

Понятие – обобщенная характеристика объектов посредством фиксации их общих и специфических признаков, в качестве которых выступают свойства объектов и отношения между ними. Системы знаний предполагают определения понятий в дефинициях и терминах. Определения (дефиниции) формулируются в результате научного исследования объектов и характеризуют в явной и сжатой форме основное содержание исследуемого объекта, критерии отграничения его от других объектов и составляют важнейшую часть научных теорий. Термин – слово или сочетание слов, употребляемых «с оттенком специального (научного) знания уточняемого в контексте какой-либо теории или отрасли знаний»¹.
Определение – специфическая форма описания сущности исследуемого объекта на языке данной науки.
Научные термины – можно определить как предельно лаконичные обозначения объектов познания, их фрагментов, взаимосвязей, характеризуемых в определениях (дефинициях)
Совершенствование (дополнение, изменение, замена новыми) понятий, определений и терминов развития понятийного аппарата следует рассматривать как одну из закономерностей развития науки. «Отставание» процесса обновления Понятийного аппарата от развития научных исследований – результат замедленной оценки учеными последовательного наращивания совокупности знаний об исследуемых объектах; консерватизма, связанного с традиционной приверженностью к «устоявшимся», общеупотребительным дефинициям и терминам. Отставание в развитии понятийного аппарата отрицательно отражается как на самой науке, так и на социальной практике, ему способствуют неоднократно высказывавшиеся некоторыми учеными и политиками безапелляционные, но бездоказательные суждения о том, что дискуссии о научных понятиях и определениях носят схоластический характер и лишь вредят науке.
В действительности вред причиняют только изменения понятийного аппарата, неадекватные процессу познания: формули­рование новых дефиниций, не основанных на достоверных знаниях, неверно отражающих результаты научных исследований; произвольное использование в отрасли науки терминологии других ее отраслей; употребление новых терминов без раскрытия сущности явлений, для обозначения которых они применяются, а также существенная нечеткость и неполнота дефиниций. Выражение «неполнота дефиниции» не распространяется на множественность определений одних и тех же понятий, объясняемую многоаспектностью исследуемого объекта и сосредоточением внимания исследователя преимущественно или полностью на одной из сторон объекта. Такого рода множественность дефиниций, напротив, способствует формированию целостных представлений об объекте, научных знаний о нем.
Новые понятия, определения и термины интенсивно формируются в процессе разработки научных теорий, особенно при смене парадигм – теорий (или моделей постановки проблем), принятых в качестве образца решений научных задач¹.
В научном познании выделяют фундаментальные понятия – категории. В философии – это предельно общие понятия, отражающие наиболее существенные, закономерные связи и отношения реальной действительности и познания.
Категории содержатся и в системе понятий конкретных наук, определяют их предметы. В правоведении и его отраслях такой ка­тегорией является право, в криминологии – преступность. Поэтому определение категориальных понятий имеет особенно важное значе­ние для науки и практики. В процессе развития науки представле­ния о сложившихся категориях совершенствуются, формируются но­вые дефиниции как самих категорий, так и производных от них по­нятий и терминов.
Совершенствование понятийного аппарата науки связано с ис­пользованием новой методологии. С 70-х годов одно из ведущих мест в научных исследованиях занимает, все более распространя­ясь на новые сферы науки, системный подход – направление методологии специально научного познания и социальной практики, в основе которого лежит исследование объектов как систем. Сис­темный подход дает возможность выявлять и обосновывать недоста­точность традиционных предметов научного познания; расширять представления о предметах отраслей науки в соответствии с новы­ми научными задачами и знаниями, существенно корректировать и обновлять понятийный аппарат¹.
Недооценка возможностей использования системного подхода в отдельных науках замедляет их развитие, препятствует адекватной оценке совокупности полученных результатов исследований, спо­собствует консервации устаревших представлений о предмете нау­ки, понятий и терминологии.
Развитие науки и ее понятийного аппарата органически связано также с реализации в исследованиях принципа преемственности в научном познании социальных и биологических объектов. Отступления от этого принципа, вплоть до его полного игнорирования, особенно отчетливо проявились в попытках обосновать ошибочные представления о научных понятиях (особенно в праве) сугубо политическими, в том числе весьма конъюнктурными и даже утопическими, соображениями и концепциями.
Неадекватные, не соответствующие жизненным реалиям (или недостаточно соответствующие им) представления о преступности, закономерностях ее возникновения и развития, о ее структурах и взаимосвязях с обществом, как и нереалистическая оценка состоя­ния социалистического общества и возможностей его противодейс­твия негативным социальным явлениям, были главными причинами постановки утопической по своей сути стратегической цели ликви­дации преступности в СССР в исторически ничтожный срок.
Нормативистское определение права, господствовавшее в отечественном правоведении с конца 30-х гг. ХХ в., постепенно преодолевалось в связи с системным подходом к пониманию права. Наряду с нормами в правовой системе выделялись и другие ее элементы, хотя системный характер права еще полностью не раскрыт.
Авторы современных концепций так называемого «нового правопонимания» далеки от системного подхода к изучению правовых явлений и от принципа преемственности в познании права, произвольно, идеологически предвзято трактуют историю права и государства, их соотношение.
Различая «право» и «закон», они недопустимо преуменьшают воздействие государства на право, определяя право как «особый, независимый от воли законодателя социальный феномен со своими объективными свойствами и регулятивным принципом»¹. Утверждается, что правовые отношения складываются в самой жизни в качестве формы социальных связей людей, а для творцов законов важно лишь отыскать право, существующее в обществе, независимо от законов и подзаконных актов².
Пишут, что «позитивистский тип правопонимания» игнорирует факт объективного существования права как особой сферы жизнеде­ятельности общества, которая ни по генезису, ни по содержанию (общественные отношения, социальные качества субъекта, роли, стандарты поведения, ценности, «фигура» сознания и т.д.) не является производной от активности законодательных лиц и государственной машины³.
Представляется методологически ошибочной юридизация неправовых явлений: не юридизированных социальных отношений, норм, «ценностей». Моральные, традиционные, корпоративные, религиоз­ные, другие отношения и нормы существуют в обществе, могут быть источниками права, но сами по себе правом не являются или далеко не всегда им являются. В право­вые элементы они превращаются лишь, будучи санкционированы государством.
Соотношение «права», не зависящего от воли законодателя и предшествующего принимаемым им законам, и государства выражается, по мнению адептов нового правопонимания, лишь в том, что это право «должно найти свое признание и выражение в законе». Закон, не выражающий такое право, является неправовым, противоправным, правонарушающим¹.
Неопределенность «нового» определения права проявляется в том, что в приведенной дефиниции права, как и в пояснениях к ней, не раскрывается содержание «объективных свойств и регулятивных принципов» «социального феномена» – независимого от государства права. Не вносит ясности и утверждение, что закреп­ляющие такое право «правовые» («легальные») законы – это зако­ны, «проводящие и закрепляющие правовую идею (справедливости, свободы, прав человека и др.)². Правовые идеи – часть пра­вового сознания. Получается, что критерием отграничения «права» от «неправа» является часть права – его идеология.
К признакам независимого от государства права относят также «совокупности факторов природного, социального, общественно-исторического, этнического, духовного, психологического характера»³. Содержание этих факторов, относимость каждого из них и всей их совокупности к праву при этом не раскрываются.
Неопределенность понятия права в концепциях нового правопонимания, критериев различения «неправовых (незаконных)» и соответствующих праву («законных») законов, по существу, подрывает саму суть законности, открывает путь к произволу в общественных отношениях. Руководствуясь данной концепцией в практике, субъекты отношений могут по своему усмотрению и желанию рассматривать как «незаконную» любую правовую норму и не исполнять ее предписания, законодатель – принять любой закон, не соответствующий объективным потребностям правовой регуляции, или отменить адекватный ей закон как противоречащий «праву», существующему независимо от государства.
К этому же ведет и субъективная, идеологизированная трактовка в «новом правопонимании» истории права. Утверждают, что «советское право – всего лишь видимость права, камуфляж и прикрытие партократической диктатуры»¹. По мнению В.С. Нерсесянца, «социалистическое право», «социалистическое государство» – это лишь метафоры, иносказания, обозначающие «нечто прямо противоположное – отрицание права и государственности, их подмену антиправовым законодательством и партийной диктатурой». В «государстве» при социализме не было действительного права².

В связи с цитируемыми положениями закономерно возникают вопросы: о законной силе и исполнении приговоров и других судебных решений, которые до сих пор выносятся на основании «незаконных», с точки зрения названных авторов, советских законов – действующих в России кодексов РСФСР; не закрыть ли вообще суды, прекратить борьбу с преступностью и правонарушаемостью до тех пор, пока не будут приняты новые, «законные» законы?

Но ведь даже реализация таких практических выводов из теоретических абстракций, ведущая к анархии, а не к правовому государству, не изменит ситуации, не решит проблему, поставленную «новым правопониманием». По мнению В.С. Нерсесянца, в России до сих пор не существует никакого «законного» права. Оно возникнет лишь тогда, когда «вся бывшая социалистическая собственность в Российской Федерации бесплатно индивидуализируется в пользу всех граждан по принципу равного права каждого гражданина на гражданскую собственность – одинаковую долю от всей преобразуемой социалистической собственности³.
Выдвинутая В.С. Нерсесянцем «концепция цивилизма», с реализацией которой он связывает возникновение подлинного, «законного» права (представляющаяся мне утопической – В.К.) – предмет рассмотрения, прежде всего, экономистов и социологов. Правоведы не могут не отметить того, что в работах В.С. Нерсесянца не приводятся аргументы, подтверждающие столь радикальный пересмотр истории и теории права и государства. Из содержания этих работ следует, что великая страна могла существовать многие десятилетия без государства и права. Более того, B.C. Нерсесянц признает наличие права лишь в гражданском обществе «свободных индивидов». Не следует ли из этого, что права не было в рабовладельческом и феодальном обществах?
Что же такое право? Право, как и иные социальные явления, оказывающие определяющее или существенное влияние на функционирование и развитие общества, имеет системный характер. Его структуру образует комплекс взаимосвязанных компонентов (элементов), решающий некую конечную задачу.
Правовая система при решении этой задачи (комплекса задач) находится в сложной взаимосвязи с различными социальными явлениями, государством, с обществом в целом.