Словообразовательная категория суффиксальных локативных существительных в современном русском языке

3.3.2. Языковые ограничения


3.3.2.1. Исходные ограничения
Анализ словообразовательной структуры суффиксальных nomina loci показал, что производящая база исследуемой СК весьма разнообразна. Однако и ей свойствены ограничения.
1. Семантические ограничения. Как уже отмечалось, производящей базой для мутационной СК суффиксальных локативов являются субстантивные, адъективные и вербативные основы.
Между тем суффиксальные существительные могут быть образованы и от основ числительных (например, двое  двойка). Существует ли возможность реализации данного потенциала?
Следует отметить, что подобные случаи имели место в истории русского языка: семерня ‘2. Дом, постройка, хоромы, состоящие из 7 срубов, соединённых сенями и переходами’ (СлРЯ ХI–ХVII вв., т. 24, с. 54); десятина ‘6. Мера, сосуд для жидкости объёмом в десятую часть ведра (?)’ (СлРЯ ХI–ХVII вв., т. 4, с. 233–234); десятня ‘3. Мера, сосуд для жидкости объёмом в 10 вёдер’ (СлРЯ ХI–ХVII вв., т. 4, с. 234–235).
Однако подобные образования, по нашим наблюдениям, единичны и, кроме того, данные слова относятся к устаревшей лексике. Дальнейшее развитие обозначенного пути не наблюдается, что, очевидно, можно объяснить невостребованностью такого рода предметов, а следовательно, и отсутствием необходимости поиска соответствующих номинаций.
Привлечение в качестве производящих основ слов иных частей речи, по нашему глубокому убеждению, является маловероятным.
Нет необходимости, по-видимому, специально доказывать, что родовая принадлежность производящих существительных не является ограничением при образовании локативов. Однако обращает на себя внимание отсутствие десубстантивных nomina loci с производящей базой – основой существительного общего рода. Представляется возможным следующее объяснение данного явления.
Группа нарицательных существительных общего рода весьма невелика. В неё входят одушевлённые существительные со значением лица, обладающие дополнительной качественной (обычно отрицательной) характеристикой. Очевидно, здесь можно говорить о действии внеязыковых ограничений: представляется весьма эфемерной потребность в образовании локативов ССК с частным СЗ ‘там, где живёт тот, кто назван производящей основой’ либо ‘там, где работает тот, кто назван производящей основой’ от основ существительных с пейоративной окраской типа плакса, соня, задира, забияка. Образование локатива от основы существительного сирота сдерживается антисинонимичными результирующими ограничениями (ср.: приют, детский дом).
Особым случаем внутрикатегориальных исходных ограничений является неспособность какого-либо компонента морфемария данной СК взаимодействовать с основой слова той или иной части речи при вхождении подобных основ в состав производящей базы СК. Данное ограничение не является жёстким, здесь, вероятно, точнее было бы говорить о нереализованной возможности, которая может быть реализована при необходимости. Яркой иллюстрацией данного высказывания является дериват дактилоско<по>тека ‘хранилище отпечатков пальцев’. В связи с сомнительной благозвучностью десубстантива *отпечаткотека был образован указанный выше деадъектив (производящая база – усечённая основа прилагательного дактилоскопический). Это единичный случай сочетания суффикса -тек(а) с основой прилагательного⁵⁴. Неиспользование какого-либо другого компонента морфемария объясняется тем, что именно за этим суффиксом в русской морфемике закреплена функция образования дериватов со значением ‘систематизированное хранилище однородных предметов’.
2. Словообразовательные ограничения. Анализ собранного фактического материала позволяет утверждать, что производящими для суффиксальных локативов являются непроизводные и производные основы, причём последние относятся к первой степени производности.
По наблюдениям А.Н. Тихонова, словообразовательные цепочки (СЦ) русского языка максимально включают восемь звеньев. Безусловно, семи- и восьмизвенные СЦ встречаются редко, но пяти- и шестизвенные достаточно распространены. Словообразовательные ограничения для анализируемых производных заключаются в том, что данные дериваты, как правило, «довольствуются» вторым или третьим местом (звеном) СЦ. Например: ель  ельник; тёплый  теплица; давить  вдавить  вдавлина.
3. Синхронно-диахронические ограничения. Изучение данного вида ограничений затруднено тем, что в ряде случаев невозможно определить, было ли слово заимствовано либо образовано уже в русском языке на базе действующей модели с заимствованным суффиксом. Так, например, в ТСИС находим: видеотека – ‘нем. Videothek или образовано в русском языке от видео… + …тека’ (ТСИС, с. 147). Кроме того, исследование данного вида ограничений вызывает определённые затруднения, связанные со сложностью выявления «степени» заимствованности (чужеродности) производящего.
Проанализируем имеющийся в нашем распоряжении фактический материал.
Морфемарий ск суффиксальных локативных существительных включает следующие заимствованные суффиксы: -дром, -тек(а), -арий, -орий⁵⁵.
Локативы на -дром относятся к ССК со следующими частными СЗ: 1) ‘там, где испытывают тот мехнизм, который назван производящей основой, или проводят соревнования с его использованием’ (ракетодром, планеродром, танкодром); 2) ‘там, где создан тот тип среды, который назван производящей основой’ (космодром, вододром, аэродром).
Абсолютное большинство дериватов на -тек(а) относится к ССК с частными СЗ ‘там, где хранится то, что названо производящей основой’. Однако в отличие от других локативов, называющих тот или иной вид хранилища (сахарница, иголочник, каретник и под.), локативы на -тек(а) называют систематизированные хранилища, т.е. специально оборудованные вместилища, в которых созданы условия для хранения чего-либо ценного. Таким образом, заимствованный суффикс -тек(а) создает особый «подраздел» в группе локативов. Тяготение суффикса -тек(а) к заимствованным производящим основам очевидно. Однако есть и иные случаи. НРЛ–83 фиксирует слово запахотека со значением «собрание зафиксированных на чём-либо запахов, а также специальное место их хранения» (НРЛ–83, с. 32). При этом слово запах не является заимствованным. В то же время в «Словаре русского языка XVIII в.» находим: ароматник, ароматик, ароматница – ‘1. Коробочка с благовонными вещьми, ароматник, досканьчик с духами’ (СлРЯ XVIII в., т. 1, с. 94). (Заметим, что в настоящее время также употребляются существительные ароматник и ароматница, а также композит мешочек-ароматник.) Итак, здесь мы наблюдаем сочетание исконно русской основы с заимствованным суффиксом (запахотека) и заимствованной основы – «нем. Aromat, фр. aromate» (ТСИС, с. 78) с русским суффиксом (суффиксами). Необразование локатива *запашник можно объяснить действием антиомонимичных ограничений: запашник ‘сельскохозяйственное орудие, легкая соха для вспашки на небольшой глубине или запахивания посеянных семян’ (БАС–2, т. V–VI, с. 518).
Дериваты -арий в современном русском языке являются наименованиями различного рода питомников, предназначенных для выращивания растений или животных (розарий, иридарий, фазанарий). Часть дериватов была заимствована русским языком, другие – были образованы уже в русском языке по действующей модели. Интересное наблюдение над словом клюкварий находим в одной из лингвистических работ: Н.Г. Гольцова, анализируя текст одной заметки, указывает, что слово клюкварий было употреблено много раз, однако «несмотря на удобство (и точность) нового слова (ср. слово клюкварий и описательные обороты питомник для выращивания клюквы в искусственных условиях или питомник для искусственного выращивания клюквы), несмотря на то, что данное слово было создано по имеющейся в языке модели, с учётом возможностей языка и без нарушения нормы (ср. розарий, дельфинарий), несмотря на отсутствие фонетических препятствий и неудобств в произношении (ср. с потенциально возможными, но не очень удобными для произнесения образованиями типа апельсинарий, мандаринарий, тюльпанарий и т.п.), слово клюкварий не стало употребительным и в последующих сообщениях о работе данного питомника уже не повторялось» (Гольцова 1993, с. 82). Далее лингвист указывает, что и слово лимонарий «не получило прав гражданства» (Гольцова 1993, с. 82).
Наблюдения Н.Г. Гольцовой хотелось бы сопроводить некоторыми замечаниями. Основа существительного клюква ещё до появления рассмотренного выше производного была использована в качестве производящей базы для образования локатива, причём той же ССК – деривата клюквенник ‘там, где растёт клюква’. Таким образом, весьма весомым представляется предположение о том, что невостребованность локатива клюкварий объясняется действием антисинонимичных ограничений. (Отметим попутно, что некоторая, очень незначительная разница в лексических значениях анализируемых кодериватов, безусловно, присутствует).
Дериваты на -орий/-ориум относятся к ССК со следующими частными СЗ: 1) ‘там, где совершается действие, названное производящей основой’ (инкубаторий, ингаляторий, крематорий, профилакторий), 2) ‘там, где создан тот тип среды, который назван производящей основой’ (акватория, аэротория), 3) ‘там, где отдыхает (живёт) человек, названный производящей основой’ (лекториум), 4) ‘там, где лечат от болезни, названной производящей основой’ (лепрозорий, люпозорий). Первые три из названных ССК уже были известны СК суффиксальных nomina loci, например: умываться  умывалка, зимовать  зимовка, заварить  заварник (1); скала  скалодром, Луна  лунодром (2); сторож  сторожка, гридь  гридня и гридница (3). Последняя ССК является новой для указанной категории. Таким образом, заимствованный суффикс -орий способствует реализации потенциала анализируемой СК.
Рассмотрим иную ситуацию, а именно: закономерности сочетаемости производящих основ заимствованных слов и суффиксов при образовании локативов.
Анализ фактического материала показывает, что в ряде случаев (иные были рассмотрены выше) подобные базовые основы в силу разных причин вынуждены сочетаться с исконными формантами.
Так, например, для образования вместилища, предназначенного для приготовления того, что названо производящей основой, либо с его использованием, в русском языке употребляется модель «производящая субстантивная основа + суффикс -ниц(а)»: пасочница ‘форма для изготовления пасхи’. Та же модель была использована для образования локативов от заимствованных основ фондю, фритюр, барбекю и кокот: «Вулкан-карусель» – так называется этот набор для фондю. Он состоит из фондюшницы, спиртовки, подноса, 6 пиал и вилок (Лиза 2002, № 2); В новой фритюрнице Snack Oleoclean компании Tefal решила главную проблему – слив и хранение использованного масла (Лиза 2007, № 3); Спассеруйте в масле муку, вложите грибы и переложите массу в порционные кокотницы. Взбейте яйцо, добавьте сметану, залейте соусом грибы и запекайте в духовке (Сударушка 2006, № 28); От барбекюшницы тянуло поджаристой куриной корочкой, собравшиеся горели желанием начать (Cosmopolitan 2003, июнь).
Впрочем, синхронно-диахронические ограничения и их преодоление/непреодоление в ряде случаев следует рассматривать не изолированно, а в сочетании с другими явлениями (в том числе и с иными видами ограничений). Так, например, необходимо учитывать не только «происхождение» суффиксов -ниц(а) и -тек(а), но и их «взаимоотношения»: первый образует дериваты со значением ‘там, где хранится’ (сахарница, кофейница, шашечница, шильница и т.п.), второй имеет более узкую специализацию – ‘систематизированное хранилище’ (библиотека, фонотека, гильзотека и т.п.). Данное наблюдение проиллюстрируем весьма любопытным, на наш взгляд, примером. Подставку для хранения орудий письма называют карандашницей: Так почему бы не сделать его [рабочее место] приятным? Купить забавный коврик для мыши, пару симпатичных рамочек для фотографий, изящную карандашницу, цветок в горшке (Cosmopolitаn 2005, апрель). Между тем существуют фломастеры, маркеры и ручки. Неиспользование в качестве производящего какого-либо из указанных согипонимов объясняется разными причинами. В первых двух случаях наблюдается действие синхронно-диахронических ограничений (при явной ошибочности потенциальных образований *фломастеротека или *маркеротека – речь идёт не о систематизированных хранилищах!). Необразование деривата *ручечница, очевидно, объясняется антинеблагозвучными ограничениями.
Ярким случаем преодоления синхронно-диахронических ограничений, обусловленным невозможностью использования «подходящего» суффикса является образование локатива дискетница (заимствованная основа+исконный суффикс).
Как представляется, исследуемый вид ограничений весьма легко преодолевается при необходимости.
Возникает вопрос: можно ли вообще говорить о действии синхронно-диахронических ограничений в рамках анализируемой категории? Дело в том, что ни один из заимствованных суффиксов не имеет конкурентов с полностью совпадающими деривационными ареалами (ср. конкуренцию исконно русских суффиксов, например: сахарник и сахарница). Заимствованные суффиксы либо образуют новую ССК, либо имеют более узкую специализацию в рамках существующей ССК. Таким образом, наблюдается асимметрия между потребностями в локативах того или иного типа (и, соответственно, запасом производящх основ) и возможностями заимствованных суффиксов. Впрочем, иногда специализация может не учитываться (например, случай с дериватами шампиньонник и шампиньонница).
Таким образом, можно констатировать, что синхронно-диахро-нические ограничения, сталкиваясь с иными ограничениями, либо, уступая им, преодолеваются, либо, объединяясь с ними, приводят к невозможности образования слова.
4. Стилистические ограничения. Для образования суффиксальных локативных существительных используются стилистически нейтральные производящие основы (исключения единичны, например: барахло  барахолка).
Таким образом, стилистические ограничения для анализируемой СК можно сформулировать следующим образом: для образования подобных дериватов не употребляется стилистически окрашенная лексика.
5. Морфонологические ограничения. Морфонологические ограничения отдельных СТ компенсируются сочетаемостными свойствами других СТ. Это достигается следующим образом:
1) морфемарий СК суффиксальных локативных существительных включает компоненты с разными зачинами, что позволяет расширить производящую базу;
2) суффиксы анализируемой СК имеют значительное количество пересечений деривационных ареалов, что позволяет заменять суффиксы при необходимости (например, для избежания омонимии, многозначности и т.п.);
3) многие суффиксы имеют алломорфы, что усиливает их сочетаемостные возможности.
Исследование морфонологических ограничений СК представляется неактуальным в связи с тем, что явление морфемного шва, сопровождающее образование суффиксальных локативов того или иного СТ, описаны в научной литературе достаточно подробно (см.: Грамматика–80, ТССЕ).
6. Формально-грамматические ограничения. По нашим наблюдениям, данный вид ограничений не действует при образовании суффиксальных локативов: суффиксальные локативы образуются от основ существительных субстантивного (епископ  епископат, жито  житница; ежевика  ежевичник, жертва  жертвенник; голень  голенище, гридь  гридница), нулевого (барбекю  барбекюшница, кофе  кофейня), адъективного (городничий  городничество, казначей  казначейство) типов склонения.
Таким образом, роль исходных ограничений в образовании суффиксальных локативных существительных незначительна. Особую значимость при анализе СК получают результирующие ограничения, характеризующие особенности актов деривации.