Словообразовательная категория суффиксальных локативных существительных в современном русском языке

3.3. Ограничения в образовании
суффиксальных локативных существительных


3.3.1. Внеязыковые ограничения
В качестве основного внеязыкового ограничения, очевидно, следует рассматривать незначительную востребованность суффиксальных локативов в настоящее время. Так, О.Я. Иванова, исследовав СК локативности в русской и английской деривационной системах, называет одним из основных универсальных свойств данной категории неактуальность для современного человека наименований пространств: «наш современник (и русский, и англичанин) полагает, что эта сторона действительности им освоена и названа в достаточной степени» (Иванова 2004, с. 20). Наши наблюдения над словопроизводством суффиксальных локативов позволяют согласиться с данным утверждением. Таким образом, новые суффиксальные дериваты, называющие пространство, в русском языке в настоящее время не образуются. При этом локативы, называющие территории и вместилища, обладают определённой степенью востребованности.
Для суффиксальных локативных существительных внеязыковые ограничения различаются в зависимости от ССК. При общей незначительной продуктивности анализируемой СК ряд ССК всё же пополняется новыми дериватами.
Таким образом, внеязыковые ограничения в образовании суффиксальных локативных существительных могут быть сведены к невостребованности либо к незначительной востребованности конечного продукта процесса словопроизводства, действующего в рамках данной СК.
У И.Г. Милославского находим замечание о том, что локативы со значением ‘место действия’ «могут быть образованы от глаголов лишь в том случае, когда для данного действия характерно какое-то особое место (парильня, спальня, жилище, но писать, думать, ходить)» (Милославский 1980, с. 154). Ограничения в образовании девербативных суффиксальных существительных связаны также с сокращением потребности в определённом типе помещений. Так, например, в настоящее время локативы не образуются от основ глаголов профессиональной деятельности. Ср.: зернить ‘дѣлать зернистым, приводить въ зерна’ (САР–1907, т. II, вып. 9, с. 2603)  зернильня ‘рабочая комната, гдѣ зернится порохъ’ (САР–1907, т. II, вып. 9, с. 2601); мѣсильня ‘заведенье или отдѣленье, гдѣ мѣсятъ’ (ТСД, т. II, с. 369); крутильня ‘мѣсто, гдѣ вьютъ, крутятъ верёвки’ (САР–1809, т. II, с. 441); обжигальня ‘строенiе, въ коемъ находятся печи для обжиганiя сдѣланныя’ (САР–1790, т. II, с. 1072). В ряде случаев подобные образования архаизовались, т.е. были вытеснены другими номинативными единицами. Так, например, слово парикмахерская заменило прежние брильня ‘заведение, где брили и пускали кровь’ (СлРЯ XVIII в., т. 2, с. 140) и постригальня ‘место, где стригутся, цирюльня’ (СлРЯ ХI–ХVII вв., т. 17, с. 257); словосочетание ‘мастерская скульптора’ – существительное ваяльня, отмеченное (с пометой «малоупотр.») САР–1891 (т. 1, с. 345).
Так, ограничения для дериватов со значением ‘место, которое характеризуется признаком, названным производящей основой’ обусловлены количеством тех самых признаков, которые способны образовывать подобные производные. Как уже отмечалось, деадъективы с локативным значением, как правило, образуются от основ качественных прилагательных. С высокой степенью вероятности можно предположить, что прилагательные, называющие качества характера (гордый, добрый, жадный и т.п.), интеллектуальные качества (умный, глупый, мудрый и т.п.), физические качества людей и животных (глухой, слепой, хилый и т.п.), не будут использоваться для образования локативов.
Разнообразие реалий, называемых десубстантивными локативами, позволяет утверждать, что внеязыковые ограничения для этой группы производных обусловлены в значительной мере степенью востребованности подобных дериватов.