Случалось участливо заглянуть в лицо беспомощного, подавленного горем бедняка

Глава XLVI
Вечером, когда в бальном зале огромного отеля, выходившем в пальмовую аллею сада, уже играл
оркестр, миссис Джералд отыскала Лестера на одной из веранд.
Дженни сидела рядом с ним в белом атласном платье и белых туфельках, с короной густых волос над
чистым лбом.
Лестер курил и размышлял о судьбе Египта, о сменявших друг друга поколениях слабосильных людей,
об узкой полосе земли по берегам Нила, кормившей эти поколения, об удивительной жизни тропиков
и об этом отеле с его современными удобствами и нарядной толпой туристов, возникшем в древней,
усталой, истощенной стране.
Утром они с Дженни ездили осматривать пирамиды.
Они прокатились на трамвае к подножию сфинкса.
Они видели узкие переулки, полные смешанных запахов и ярких красок, кишащие оборванными,
полуголыми, причудливо одетыми мужчинами и мальчишками.
— Ужасно трудно в этом разобраться, — сказала Дженни.
— Они такие грязные, страшные.
Смотреть на них интересно, но они все свиваются в один клубок, словно черви.
Лестер усмехнулся.
— Ты отчасти права.
Но причиной этому климат.
Жара.

---

Тропики.
Это обычно расслабляет, порождает чувственность.
Люди не виноваты.
— Ну конечно, я их не виню.
Просто они странные.
Сейчас Лестер вспоминал этот разговор, глядя на пальмы, залитые ярким, волшебным светом луны.
— Наконец-то я разыскала вас! — воскликнула миссис Джералд.
— К обеду я все-таки опоздала.
Мы страшно задержались на экскурсии.
Я уговорила вашего мужа потанцевать со мной, миссис Кейн, — продолжала она с улыбкой.
Ее, так же как и Лестера с Дженни, разнежила теплая южная ночь.
Воздух был напоен острым ароматом садов и рощ: слабо доносился звон колокольчиков и странные
выкрики:
«Айя! Уш! Уш!» — это вдали по узким улицам гнали верблюдов.
— Вот и отлично, — приветливо ответила Дженни.
— Пусть потанцует.
Я бы сама с удовольствием, но не умею.
— Тебе надо сейчас же взять несколько уроков, — живо отозвался Лестер.
— И я тебе составлю компанию.
Конечно, я порядком отяжелел, но что-нибудь да выйдет.
— Ну, мне не настолько уж хочется танцевать, — улыбнулась Дженни.
— Но вы идите, а я скоро пойду к себе наверх.
— А может быть, ты посидишь в зале? — сказал Лестер, вставая.
— Ведь я сделаю один-два тура, не больше, а потом мы бы посмотрели на других.
— Нет.
Я лучше побуду на веранде, здесь так хорошо.
А ты иди.
Заберите его, миссис Джералд.
Лестер и Летти удалились.
Это была чрезвычайно эффектная пара. Темно-лиловое платье миссис Джералд, усыпанное черными
блестками, оттеняло белизну открытых рук и шеи; в темных ее волосах сверкал огромный бриллиант.
Полные, румяные губы, складываясь в подкупающую улыбку, обнажали полоску ровных белых зубов.

---

Лестер во фраке, подчеркивающем его крепкую, статную фигуру, выглядел внушительно и
благородно.
«Вот на ком ему следовало жениться», — подумала Дженни, когда он скрылся в дверях отеля; и она
стала перебирать в памяти свою жизнь.
Иногда ей казалось, что все ее прошлое было сном, а порой думалось, что сон продолжается и поныне.
Звуки жизни долетали до нее, неясные, как звуки этой ночи.
Она слышала лишь самые громкие крики, видела лишь самые общие черты, а за ними, как во сне,
плыли, сменяя друг друга, неуловимые тени.
Почему к ней так влекло мужчин?
Почему Лестер так настойчиво добивался ее?
Могла ли она в свое время устоять против него?
Она вспоминала как жила в Колумбусе, как ходила собирать уголь. А сейчас она в Египте, в этом
огромном отеле, к ее услугам роскошный номер из нескольких комнат, и Лестер по-прежнему ее
любит.
Сколько он вытерпел из-за нее!
Почему?
Разве она такая необыкновенная женщина?
Когда-то Брэндер утверждал это.
И Лестер говорил ей то же самое.
И все-таки она смиренно чувствовала, что она здесь не на месте, словно в руках у нее — пригоршни
драгоценных камней, которые не ей принадлежат.
К ней часто возвращалось ощущение, испытанное во время первой поездки с Лестером в Нью-Йорк, —
будто эта сказочная жизнь ненадолго.
Судьба подстерегает ее.
Что-то случится, и снова она окажется, где была — в глухом переулке, в убогом домишке, в
стареньком, поношенном платье.
Потом мысли ее перенеслись в Чикаго, она вспомнила знакомых Лестера, и ей стало ясно, что именно
так и будет.
Ее не примут в обществе, даже если он на ней женится.
Сейчас она понимала и причину этого.
Глядя в прелестное, улыбающееся лицо женщины, с которой только что ушел Лестер, она читала
мысль: «Ты, может быть, и очень мила, но ты не его круга».
И сейчас, танцуя с ним, миссис Джералд, вероятно, думает, что сама она была бы для него куда более
подходящей женой.
Ему нужна женщина, выросшая в родной для него среде.
От Дженни он не мог ожидать знания всех мелочей, к которым привык с детства, и правильной их

---

оценки.
Теперь-то она многое понимала.
Она быстро научилась разбираться в тонкостях обстановки, туалетов, манер, светских обычаев, но это
было у нее благоприобретенное, а не врожденное.
Если она уйдет, Лестер возвратится в свой прежний мир, в мир, где царит красивая, умная,
безупречно воспитанная женщина, которая сейчас кружится с ним в вальсе.
На глазах Дженни навернулись слезы; ей вдруг захотелось умереть.
Право же, так было бы лучше.
Тем временем Лестер танцевал с миссис Джералд, а в перерывах между танцами беседовал с ней о
знакомых местах и людях.
Он смотрел на Летти и дивился ее молодости и красоте.
Не такая тоненькая, как в юности, она и сейчас была стройна и прекрасно сложена, словно Диана.
В ее холеном теле чувствовалась сила, черные глаза светились влажным блеском.
— Честное слово, Летти, — не выдержал он, — вы еще больше похорошели.
Вы изумительны.
Вы все молодеете.
— Вам, правда, так кажется? — улыбнулась она, вскинув на него глаза.
— Вы отлично знаете, что иначе я бы этого не сказал.
Пустые комплименты — не по моей части.
— Ах, Лестер, медведь вы этакий, с вами уж и пожеманиться нельзя?
Разве вы не знаете, что женщины любят пить хвалу по каплям, а не глотать залпом?
— О чем вы? — спросил он.
— Что я такого сказал?
— Ничего.
Просто вы медведь.
Большой мальчик, непосредственный и упрямый.
Но это пустяки.
Вы мне нравитесь.
Этого вам достаточно?
— Вполне, — сказал он.
Музыка смолкла, они вышли в сад. Лестер нежно сжал ей руку.
Он не мог удержаться, у него было такое чувство, словно эта женщина принадлежит ему.
А она всеми силами старалась внушить ему это.

---

Сидя с ним в саду, глядя на развешанные меж деревьями фонарики, она думала; будь он свободен,
позови он ее, и она пошла бы за ним.
Она, пожалуй, пошла бы за ним и без зова, только он, вероятно не захочет.
Он такой пуританин, так заботится о приличиях.
Не в пример другим знакомым ей мужчинам он никогда не совершит низкого поступка.
Никогда.
Наконец Лестер поднялся и стал прощаться.
Наутро они с Дженни едут дальше, вверх по Нилу, в Карнак и Фивы и к вырастающим из воды храмам
острова Филе.
Вставать придется в несусветную рань, так что пора на покой.
— А когда вы собираетесь в Штаты? — спросила приунывшая миссис Джералд.
— В сентябре.
— Вы уже заказали билеты?
— Да, отплываем девятого из Гамбурга, пароходом «Фульда».
— Я, может быть, тоже осенью поеду домой, — засмеялась Летти.
— Не удивляйтесь, если мы встретимся на пароходе.
Я еще, правда ничего не решила.
— Нет, в самом деле, поедемте вместе, — сказал Лестер.
— Я надеюсь, что вы не раздумаете… Мы еще, может быть, увидимся завтра утром.
Он замолчал, и она обратила на него печально-вопросительный взгляд.
— Не горюйте, — сказал он и пожал ей руку.
— Мало ли что бывает в жизни.
Иногда кажется, что дело совсем плохо, а выходит к лучшему.
Он думал, что ей, видимо, жаль терять его, а ему было жаль, что ее желание невыполнимо.
И еще он говорил себе, что такой выход из положения для него неприемлем; а между тем это тоже
выход.
Почему он не сделал этого много лет назад?
Но тогда она была не так хороша, как сейчас, и не так умна, и не так богата… Ах, если бы!..
Однако он не может изменить Дженни или желать ей зла.
Ей и так пришлось нелегко, и она храбро несет свое бремя.