Традиция — текст — фольклор

β. Положительным должен быть второй элемент, соответствующий ре-
акции, поступку героя. Поступок ложного героя всегда имеет вид a (и за-
тем А ). По второму элементу (β) противопоставлены герой и ложный ге-
рой, по первому элементу (α) можно различить предварительное испыта-
ние (αβ) и «отрицательное» испытание, ведущее к беде ( β, ). 
Описанная семантическая система, как выше уже указывалось, незави-
сима от синтагматической последовательности функций и дает опреде-
ленную характеристику сказки вне всякой композиции. Вместе с тем, как 
видим, все эти функции определенным образом локализуются в рамках 
больших синтагматических блоков. Что касается потерь и приобретений, 
то кроме чисто функционального и сугубо синтагматического деления на L 
(ликвидация недостачи), L' (конечная награда герою), λ (чудесное средст-
во) и соответственно , ' можно не переходя еще к мотивам, выделить 
три вида недостачи: 
1
 — потеря человека (почти всегда потенциального 
брачного партнера; 
2
 — потеря предмета, обычно чудесного; 
3
— попыт-
ка извести, уничтожить самого героя. 
Синтезирующая модель сказки _может быть описана в виде матрицы из 
десяти колонок Ē ελ EL Ē'L' E'L', (или 
27 

---

только четырех, если нет дополнительного испытания или если мы хотим 
ограничиться амплитудой от потери к приобретению), в которых Ē = b, 
, W; ε = αβ; E = ab, AB, , Ē' — W
1
' 
∨ –W
1
'; E' = ’, А'В'. В схеме не пока-
заны перемещения и превращения, когда они не являются формой испы-
таний. 
Наша схема (как, впрочем, и исходная схема В. Я. Проппа и ее модифи-
кация А. Ж. Греймасом) упрощена. Она не учитывает возможности некото-
рых перестановок. Например, спорадически предварительное испытание 
предшествует вредительству и недостаче и даже приобретение — первой 
недостаче: сказки о чудесной жене (муже) и чудесных предметах (AT 400, 
425, 460 — 470 и др.). Иногда предварительное испытание развертывает-
ся как миниатюрный цикл потери — приобретения: волшебный вор расхи-
щает поле и т. п., но тут же сторицею отдаривает героя чудесными пред-
метами или сам становится его помощником. 
Кроме того, все функции описывают ход событий односторонне — с точ-
ки зрения героя. Для этого есть известные принципиальные основания, так 
как сказки в отличие от мифа — сугубо «героецентричны». Все же все дей-
ствия в каждом отдельном эпизоде происходят между двумя лицами. В 
этом смысле заслуживает внимания попытка К. Бремона рассматривать 
(не специально в волшебной сказке, а в самой общей повествовательной 
форме) полифункционально каждое действие с точки зрения различных 
участников, а также все возможные ходы, вытекающие из одного действия 
[Bremond 1966, р. 60-76]. Конечно, повторяем, в волшебной сказке опреде-
ленный жанровый фильтр отбрасывает многие ходы и оценивает все раз-
витие действия с точки зрения героя. Так что наша схема дает представ-
ление о структуре сказки на метасюжетном уровне в достаточном прибли-
жении к действительности. 
Нужно, однако, сделать и еще одну оговорку. Сказка часто начинается с 
некоей экспозиции, в которой речь идет не о действиях, а об адекватных 
им состояниях. Никто не расхищает поле семьи героя, никто не похищает 
его мать, невесту и т. п., не изгоняет его из дому. Но сообщается о его 
бедности, одиночестве, голодной жизни, о дурном обращении мачехи с 
падчерицей. Мачеха может и не совершать конкретных действий, чтобы 
извести падчерицу, но она создает для падчерицы тяжелые условия жиз-
ни. Эти статиче- 
28 

---

ские описания в какой-то мере функционально подкрепляют соответст-
вующие действия или даже их заменяют, в чем сказывается специфиче-
ский эстетический баланс сказки. Исходное неблагоприятное состояние 
героя подлежит компенсации волшебными силами так же, как и конкретное 
вредительство, влекущее беду и потерю. При синтагматическом анализе 
сказочного сюжета следует учитывать и эти состояния, функционально эк-
вивалентные некоторым начальным действиям. Их можно условно обо-
значать с помощью скобок как (L