Учебное пособие {2} Gaudeamus igitur Juvenes dum sumus! Post jucundam juventutem, Post molestam senectutem Nos habebit humus

Калокагатия (от греч. calos — прекрасный и agathos — хоро­ший, нравственно совершенный) — понятие, обозначающее гармо­нию внешнего и внутреннего, которая является условием красоты человека. Таким образом, в реальной человеческой жизни «прекрас­ное» и «благое» настолько сближаются, что между ними теряется ре­шительно всякое различие. Оба эти термина (т. е. «прекрасное» и «благое») у Аристотеля безраздельно сливаются в новом термине калокагатия. При этом из области морали нужно взять ее фактическое осуществление, то есть использование материальных благ, а из «прекрасного» берется сам принцип красоты. Калокагатия у Аристо­теля является внутренним объединением морали и красоты на осно­ве создания и использования материальных благ.
В книге «Политика» Аристотель выдвинул на первый план и с наибольшей логической ясностью и последовательностью обосно­вал характерную для классической античности теорию «мимезиса» (подражания), связывающую функции искусства с его способностью воспроизводить реальный мир таким, каков он есть. На этой основе Аристотель подчеркивал познавательно-воспитательную роль му­зыки, трагедии и поэзии.
Ориентируя общечеловеческую природу искусства, связан­ную с проявлением типического в окружающей действительности, Аристотель ориентировал художников на реальный житейский идеал. На долю художника приходилась роль нравственного воспи­тателя и политического манипулятора поведением свободнорож­денных граждан общества. Искусство, по мнению философа, непо­средственно воспроизводит определенные этические качества
{30}
и служит средством воспитания элиты, аристократов с целью подго­товки из них правителей общества, способных постигать и реализо­вывать высшие добродетели. В воспитании демоса — ремесленни­ков, торговцев, земледельцев — перед государством стоят другие задачи. Ему необходимо было овладеть стихийными страстями наро­да, подчинить их своей воле, направить их в нужное русло. Это с наи­большим эффектом может сделать трагедия. Поэтому кульминаци­ей в восприятии произведения искусства было ощущение катарсиса, выражавшее состояние очищения души «путем сострадания и стра­ха». Именно в этом Аристотель увидел огромную гуманистическую сущность искусства. Катарсис мыслился Аристотелем не как конеч­ный результат, а как процесс очищения и приобщения к высоким этическим принципам. Катарсис возникал не просто из сопережива­ния, а из просветления. В этом Аристотель видел ценность трагедий­ных произведений искусства.
Конечно, в трудах Платона и Аристотеля учение о воспита­тельной роли искусства еще только зарождалось, было исторически ограниченным, но тем не менее в их лице общество уже глубоко осо­знало огромную воспитательную силу искусства и стремилось овла­деть этой силой, подчинить себе стихийную природу искусства, рег­ламентировать его, сознательно влиять на развитие художественно­го процесса. С этого момента в стихийный художественный процесс начинают вторгаться элементы его подчинения государственным интересам.
Эстетические воззрения Платона и Аристотеля сформирова­лись прежде всего как специфически ограниченное выражение объ­ективных условий жизни древнегреческого античного государства V-IV вв. до н. э. Коренные, глубинные интересы социального слоя «сво­боднорожденных», к которому они оба принадлежали, должны были получить свое выражение в различных продуктах духовной жизнеде­ятельности граждан, в том числе и в произведениях искусства. Худо­жественное творчество реализовало в своих произведениях античную философскую концепцию человека, в которой доминантами были сле­дующие идеи: «1. Человек занимает особое, высшее место в организа­ции Вселенной. 2. Индивид принадлежит не только к своей особенной, родоплеменной общности, но и к человечеству как к целому» (Кон И. С. В поисках себя: Личность и ее самочувствие.— М., 1984.— С. 80).