Учебное пособие издание второе, переработанное и дополненное минск, 2003

5. Представления о здоровье 
Одним из важных ограничений «биопсихосоциальной модели», кото-
рая положена в основу современной когнитивной психологии здоровья, явля-
ется ее ориентация на нужды медицины и на медицинские концепции. В ре-
зультате, как мы уже отмечали в главе 12, единственно правильной и «адап-
тивной» признается научная точка зрения на способы сохранения здоровья, а 
роль субъективных концепций принижается. Однако точно так же, как внут-
ренняя картина болезни является продуктом субъективного осмысления но-
вой для человека ситуации (а не искажением медицинских факторов), пред-
ставления о здоровье служат этой же цели. 
Рассмотрим более подробно, в чем заключается специфика субъектив-
ных (наивных, обыденных) концепций здоровья. Если нас спросят, хотим ли 
мы быть здоровыми, то большинство ответит «да», однако значит ли это, что 
цели, которых мы хотим достичь, схожи?
В 1946 г. Всемирная организация здравоохранения предложила рас-
сматривать здоровье как состояние полного физического, социального и ду-
шевного благополучия (Marks et al., 2000). Очевидно, что подобное опреде-
ление является чрезмерно обобщенным и не может быть использовано в ре-
альной ситуации диагностики и лечения. Скорее, оно фиксирует некий идеал, 
к которому нужно стремиться.
Задачей врача является устранение определенных симптомов и вы-
звавшей их причины, а также выяснение актуального состояния здоровья на 
основе объективных показателей. Поэтому «вместо обобщенного понятия 
болезни – которое есть всего лишь оценочное понятие – врач выдвигает 
множество понятий, относящихся к разным событиям и формам бытия» (Яс-
перс, 1997. С. 931-932). Болезнь в медицине часто определяют как отклоне-
ние от среднего, но не все усредненные состояния можно отнести к здоро-
вью. Овладеть идеей «нормы» «в полной мере – значит познать жизнь до 
конца», - делает вывод К.Ясперс (там же, с. 933).
Не совсем понятно, какие критерии следует использовать для опреде-
ления душевного и социального благополучия. Например, результаты иссле-
дований, посвященных субъективной оценке уровня стресса, свидетельству-
1
Более подробно на эту тему см.: Health Psychology: Theory, Research and Practice / D.F.Marks, M.Murray, 
B.Evans, C. Wilig. – London; Thousand Oaks; New Delhi, 2000; Фролова Ю.Г.. Теоретические и практические 
проблемы современной психологии здоровья // Психологическая практика: проблемы и перспективы. Мн., 
2002. С. 104-141. 

---

140 
ют о невозможности полностью доверять самоотчетам испытуемых (Steptoe, 
1997). Ощущение благополучия не соотносится ни с наличием симптомов, ни 
с их выраженностью (Barbour, 1995; Тхостов, 2002). 
Наконец современная медицина не предполагает четкого разграниче-
ния состояний здоровья и болезни, о чем свидетельствует широкое использо-
вание в клинической практике и научной литературе терминов «функцио-
нальное расстройство» и «предболезнь» (Исаев, 1991).
При анализе безопасного поведения невозможно опираться на меди-
цинское определение здоровья не только вследствие его недостаточной кон-
кретности, но и из-за несоответствия обыденным представлениям. Субъек-
тивное понимание здоровья изучается различными теоретическими направ-
лениями. В отечественной психологии широко представлены уже рассмот-
ренные нами в предыдущей главе исследования. Это работы, посвященные 
внутренней картине болезни и внутренней картине здоровья (Р.А.Лурия, 
В.В.Николаева, А.В.Квасенко, Ю.Г.Зубарев, В.Е.Каган и др.). Кроме того, 
некоторые российские психологи предлагают рассматривать представления о 
здоровье и болезни как мифы (А.Ш.Тхостов). В западной психологии эта 
проблема анализируется в рамках теории социальных представлений 
(К.Херцлих), а также теории когнитивных репрезентаций (прототипов) бо-
лезни и здоровья (Г.Левенталь, С.Бишоп, Ш.Тэйлор, К.Петри, Д.Турк). При 
этом восприятие болезни изучается гораздо более интенсивно, нежели вос-
приятие здоровья.
На основе концепции внутренней картины болезни была разработана 
концепция «внутренней картины здоровья» (ВКЗ), которую В.Е. Каган опре-
деляет как «для-себя-знание о здоровье» (1993, с. 87). Он не считает, что 
здоровье в индивидуальном сознании обязательно должно противопостав-
ляться болезни. Болезнь – это особое качество здоровья. ВКЗ может сущест-
венным образом повлиять на поведение индивида. В нее входят присущий 
личности когнитивный стиль, субъективный локус контроля, другие особен-
ности психики, культурные стереотипы в отношении здоровья. Д.Н. Исаев 
рассматривает ВКЗ как составную часть самосознания. Представления чело-
века о своем физическом состоянии формируются на основе информации, 
поступающей от соответствующих рецепторов (1993). Внутренняя картина 
здоровья начинает формироваться в детстве. Ее содержание отражает уро-
вень развития мыслительных способностей. Аффективно насыщенные, фан-
тастические представления о теле характерны для младшего периода детства 
(Броуде, 1990). 
Р. Шонц в своих работах использует термин «образ тела», частично 
совпадающий по смыслу с понятием «внутренняя картина здоровья». Образ 

---

141 
тела состоит из нескольких уровней: схемы тела, телесного «Я» (чувства те-
лесной самоидентичности), представлений о теле (которое может опираться 
даже на сны и фантазии), и наконец – концепции тела (формального знания о 
теле, которое выражается с помощью общепринятых символов). По мнению 
Р. Шонца, этот последний уровень, как правило, согласуется с системой на-
учных представлений и служит регулятором поведения, направленного на 
предотвращение болезни (см.: Соколова, 1989). 
Тем не менее обыденные представления о здоровье не должны и нико-
гда не будут полностью соответствовать медицинским положениям.
В работах С. Московичи подчеркивается социальный характер обыден-
ных представлений о здоровье. Наиболее известно в этом направлении ис-
следование К. Херцлих. Она обнаружила, что люди воспринимают болезнь в 
виде внешней угрозы, в то время как здоровье, по их мнению, черпается из 
какого-то внутреннего резервуара. Здоровье связывается с такими качества-
ми, как естественность (например, оно может укрепляться благодаря жизни 
«на природе»), включенность человека в систему социальных связей, актив-
ность. Оно оценивается, исходя из уровня трудоспособности. Хорошее здо-
ровье – это то, что объединяет человека с другими людьми, болезнь – то, что 
делает его одиноким (Augoustinos & Walker, 1996). 
Результаты более поздних исследований в данной области также пока-
зывают, что наивные определения здоровья связаны с ведущими мотивами, с 
системой приоритетов, свойственных данному человеку. Выделяются сле-
дующие дефиниции: «не-болезнь», «хорошая физическая форма», «резерв», 
«социальное благополучие». Обнаружено, что женщины в большей степени, 
чем мужчины склонны определять свое состояние в терминах межличност-
ных отношений. К. Чемберлен продемонстрировал, что восприятие здоровья 
зависит также от того, к какому социальному классу принадлежит человек. 
Чем ниже социальное положение, тем больше у индивида выражена склон-
ность рассматривать здоровье как необходимое условие для работы. Люди с 
высоким статусом чаще определяют здоровье как условие для разнообразно-
го проведения досуга (Marks et al., 2000). 
И биомедицинские, и обыденные определения здоровья имеют общую 
базу: они формируются на основе специфических культурных моделей, их 
содержание соответствует специфике исторической эпохи. В каждой культу-
ре закреплены несколько конкурирующих представлений о здоровье. В мо-
нографии Д. Маркса с соавторами рассматриваются семь таких концепций: 
биологическая, межличностная, социополитическая, психологическая, аст-
рофизическая, экологическая, моральная. В частности, моральная модель 
рассматривает здоровье как состояние человека с высокой нравственностью, 

---

142 
результат разумного образа жизни. Болезнь возникает из-за пренебрежения 
требованиями долга или моральными нормами. Для излечения необходимы 
исповедь, искупление грехов (Marks et al., 2000).
Некоторые ученые полагают, что в настоящее время в обыденном соз-
нании моральная модель здоровья является доминирующей. В современной 
западной культуре моральное отношение к болезни и здоровью базируется на 
ценности автономии и индивидуализма, на понимании человеческой души 
как воплощенной в индивидуальном теле и на понимании языка тела как ин-
струмента души. Моральный дискурс здоровья складывался постепенно, 
большую роль в его формировании сыграли христианские идеи (Круткин, 
1993; Фуко, 1998). Он не утратил своего значения и после утверждения био-
медицинской модели (болезнь как следствие нарушений в работе организма). 
Более того, в настоящее время моральная модель болезни все более тесно 
смыкается с биологической моделью.
Этому сближению в значительной степени способствовали изменения в 
системе здравоохранения, которые начали происходить в Европе в эпоху 
Просвещения. Медицина, по мнению М. Фуко (1999), начала приобретать 
черты института власти. Она стала «развиваться ...как знание о здоровом че-
ловеке, то есть одновременно об опыте не больного человека и определении 
идеального человека» (1998, с. 68), стало быть начала претендовать уже не 
только на право лечить, но и на право задавать образец здорового поведения. 
Усилилась роль государства в подготовке врачей и лечении больных. Систе-
ма оказания медицинской помощи включила в себя некоторые дисциплинар-
ные техники, характерные для данной эпохи. Причем, как утверждает Фуко 
(1999), власть медицины никогда не основывалась на грубом насилии, она 
опиралась и опирается на особый механизм – разделения, наблюдения, соз-
дания дисбаланса информации и контроля. Ее сила заключается в авторитете 
и исключительной (по сравнению с наивным пациентом) информированно-
сти врача (Болл, 1999; Канетти, 1999). Этот дисбаланс в объеме информации 
укрепляется и поддерживается за счет особых технологий, используемых в 
процессе лечения. Согласно эмпирическим данным, большинство пациентов 
полагает, что врачи и медицинский персонал не в полной мере информируют 
их об особенностях их состояния, а также включают в свою речь малопонят-
ные слова (Petrie & Moss-Morris, 1997). Ограничивая доступ больного к ин-
формации, врач тем самым сохраняет за собой исключительное право при-
нимать решения и не отвечать перед пациентом за свои ошибки. Он освобо-
ждается от необходимости обсуждать с больным детали лечения, профессио-
нальный жаргон позволяет ему быть менее эмоциональным, отстраняться от 
травмирующей ситуации (Bernard & Crupat, 1994). При этом, обладая всей 

---

143 
необходимой ему информацией о пациенте, врач остается для последнего 
полностью «закрытым». 
В наши дни система здравоохранения во многих странах финансирует-
ся государством, которое имеет возможность, используя особенности боль-
ничного лечения, всеобщую диспансеризацию, обязательную вакцинацию 
осуществлять «надзор, контроль и управление состоянием телесности каждо-
го гражданина»: «даже в отношении к собственному здоровью суверенитет 
личности сплошь и рядом ограничен интересами общества» (Тищенко П.Д., 
1990, С. 42). Соответственно, те люди, которые не подчиняются этой власти, 
объявляются «неразумными», «нерациональными», «неадекватными». Такая 
точка зрения сохранялась практически в неизменном виде до начала мас-
штабных психологических исследований в области здравоохранения, начав-
шихся во второй половине ХХ в. Сегодня в психологии здоровья «неудобно-
го» и «непослушного» пациента рассматривают, скорее, как человека, не-
удовлетворенного отношениями с врачом, самим процессом лечения. 
Казалось бы, утвердившаяся в последние десятилетия биопсихосоци-
альная модель здоровья и болезни должна помочь в разрешении рассмотрен-
ных проблем. Тем не менее Дж. Огден, исследуя данную модель, пришла к 
выводу, что изменения, которые она привносит в биомедицинское понимание 
здоровья, скорее декларируемые, нежели реально осуществляемые, они дос-
таточно механистичны и формальны. Наибольшее внимание уделяется био-
логическим причинам, а безопасное поведение в контексте этой модели рас-
сматривается как моральный долг (Murray & Chamberlain, 1999; Marks et al., 
2000). 
И.М.Быховская отмечает, что, несмотря на постулируемый многими 
общественными институтами целостный подход к человеку, в современной 
постсоветской культуре укоренился «соматический негативизм» (1993, с. 5). 
Он выражается в равнодушии к физическому здоровью и в пренебрежении к 
телесному опыту.