Виноваты звезды

Глава 15
Через несколько дней в доме Огастуса наши родители и мы с Гасом,
втиснувшись за круглый обеденный стол, ели фаршированные перцы. Стол
был застелен скатертью, которую, по уверениям Гасова папаши, последний
раз доставали в прошлом веке.
Мой папа: Эмили, это ризотто…
Моя мама: Просто объеденье.
Мама Гаса: О, спасибо. С удовольствием дам вам рецепт.
Гас, поглотив кусочек: Знаешь, первое впечатление — не «Оранжи».
Я: Верное замечание, Гас. Хоть и вкусно, но не «Оранжи».
Моя мама: Хейзел!
Гас: На вкус это как…
Я: Как пища.
Гас: Именно. На вкус это, как пища, искусно приготовленная. Но ей
недостает, как бы деликатно выразиться…
Я: Непохоже, чтобы Бог собственноручно приготовил рай в виде
перемены
из
пяти
блюд,
поданных
со
светящимися
шарами
ферментированной пузырящейся плазмы на столик у самого канала, где вы
сидите под дождем из настоящих цветочных лепестков.
Гас: Удачно сказано.
Папа Гаса: Своеобразные у нас детки.
Мой папа: Удачно сказано.
Через неделю после этого ужина Гас попал в реанимацию с болью в
груди. Его оставили на ночь, поэтому на другое утро я поехала к нему в
«Мемориал». Я не была здесь с тех пор, как навещала Айзека. В
«Мемориале» не было надоевших ярких стен, раскрашенных в основные
цвета, или картин в рамах, изображавших собак за рулем автомобиля, как в
детской больнице, но голые стены пробудили во мне ностальгию по
детской. «Мемориал» был невероятно функциональным. Пункт хранения.
Накопитель. Прематорий.
Когда лифт открыл двери на четвертом этаже, я увидела миссис Уотерс,
которая ходила по коридору, разговаривая по мобильному. При виде меня
она быстро закончила разговор, подошла обнять меня и предложила
подвезти тележку.

---

— Не надо, я справлюсь, — ответила я. — Как Гас?
— У него была трудная ночь, Хейзел, — начала рассказывать она. —
Сердце работает на пределе. Ему велели ограничить активность. С этого
дня — только инвалидное кресло. Назначили новое лекарство, которое
должно эффективнее снимать боль. Только что приехали его сестры.
— О'кей, — произнесла я. — Можно его увидеть?
Она обняла меня и стиснула плечо. Я почувствовала себя странно.
— Ты знаешь, что мы тебя любим, Хейзел, но сейчас нам нужно побыть
семьей. Га с с этим согласился. Ладно?
— Ладно, — ответила я.
— Я скажу, что ты приходила.
— Ладно, — сказала я. — Я тогда тут почитаю немного.
Она пошла обратно в палату, где лежал Гас. Я все понимала, но я
скучала по нему и не могла избавиться от мысли, что упускаю последний
шанс увидеться и попрощаться. В зоне ожидания, с коричневым ковром и
мягкими стульями, обитыми коричневой тканью, я присела на
двухместный диванчик, поставив тележку с баллоном между коленей.
Сегодня на мне были кеды и футболка с надписью «Это не труба», в
точности как две недели назад, в День диаграммы венна, а Гас меня не
увидит. Я начала просматривать на телефоне снимки за последние месяцы,
будто рисованный в блокноте мультик наоборот, начиная с Гаса и Айзека у
дома Моники и заканчивая первым снимком Огастуса, который я сделала в
машине по дороге к Сексуальным костям. Казалось, сто лет прошло. Все
было мимолетным и в то же время бесконечным. Некоторые
бесконечности больше других бесконечностей.
Через две недели я катила кресло с Гасом по парку искусств к
Сексуальным костям, положив ему на колени бутылку очень дорогого
шампанского и свой кислородный баллон. Шампанское подарил один из
врачей Гаса — такая уж Огастус Уотерс натура, вдохновляет врачей
отдавать детям лучшее шампанское. Мы сели — Гас в своем кресле, я на
влажную траву — так близко к Сексуальным костям, как удалось
подкатить кресло. Я указала на малышей, подначивавших друг друга
пропрыгать через остов грудной клетки до плеча. Гас негромко сказал — я
едва расслышала его сквозь гам:
— В прошлый раз я представлял себя ребенком. В этот раз — скелетом.
Шампанское мы пили из бумажных стаканчиков с Винни-Пухом.

---