Вслед за нашумевшей концепцией эмоционального интеллекта Дэниел

Часть III
Воспитанная природа

---

Глава 10
Гены не приговор
Возьмите четырехмесячного младенца, положите его в детский
шезлонг и покажите ему игрушку, которую он никогда прежде не видел. А
через 20 секунд – другую новую игрушку, еще через 20 секунд – третью, и
так далее.
Некоторым малышам нравится такой напор новизны. А вот другие
против этого категорически возражают: они ударяются в слезы и ревут до
дрожи.
Дети, питающие отвращение ко всему новому, имеют общую черту,
изучению которой гарвардский психолог Джером Каган посвятил почти три
десятилетия. В раннем детском возрасте таких людей сильно тревожат
незнакомцы и новые места. Каган объединил таких детей в категорию
“заторможенные”. Когда они идут в школу, их заторможенность
проявляется в форме застенчивости. Такая застенчивость, считает Каган,
объясняется
наследственными
особенностями
передачи
нервных
импульсов, делающими миндалевидное тело более возбудимым. В итоге
эти дети слишком сильно реагируют на непривычные вещи и новые
обстоятельства
[369]
.
Каган – один из самых влиятельных специалистов по психологии
развития, пришедших в науку с тех пор, как Жан Пиаже впервые описал
переходы в развитии когнитивных способностей, которые он наблюдал у
собственных детей по мере их взросления. У Кагана сложилась репутация
первоклассного методолога и мыслителя, к тому же обладающего редким
талантом писать не хуже гуманитария. “Пророчество Галена” (Galen’s
Prophecy) и другие его книги со столь же поэтичными названиями
демонстрируют глубокое знание не только естественных наук, но
и философии.
В конце 1970-х Каган впервые заявил, что такая особенность
темперамента, как заторможенность, обусловлена биологически. Тогда
многие родители вздохнули с облегчением: в то время господствовало
мнение, что почти во всех проблемах детей виновато неправильное
воспитание. Если ребенок застенчивый, значит, его затюкали авторитарные
родители. Если задира, значит, под маской крутизны пытается скрыть стыд,
внушенный презрением родителей-критиканов. Даже шизофреники

---

считались продуктами противоречивых установок, получаемых от матери и
отца, ведь в таком случае дети по определению не могли угодить
родителям.
В те годы, когда я заканчивал учебу в университете, Каган был уже
профессором психологического факультета в Гарварде. И когда такой
видный ученый выдвинул предположение, что особенности темперамента
объясняются в большей степени биологическими влияниями, чем
психологическими, это прозвучало как откровение, а в кембриджских
научных кругах, помнится, вызвало немало споров. В лифте Уильям-
Джеймс-холла, где располагается гарвардский факультет психологии, даже
шептались, что Каган переметнулся на сторону “биологизаторов”, которые
имели наглость покуситься на право психотерапевтов лечить такие недуги,
как депрессия, полагая, что депрессия тоже может иметь биологическую
природу
[370]
.
Сейчас, несколько десятилетий спустя, все эти дискуссии кажутся
курьезным пережитком наивной эпохи. Генетика в своем победном марше
каждый день пополняет список особенностей темперамента и поведения,
регулируемых теми или иными участками ДНК. Да и нейробиология не
отстает, продолжая выявлять, какая именно нейронная сеть сбоит при том
или ином психическом расстройстве и содержание каких нейромедиаторов
не укладывается в норму, когда темперамент ребенка стремится к той или
иной крайности – либо к гиперчувствительности, либо к психопатии.
Однако, как любил подчеркнуть Каган, все далеко не так просто.