Языковая игра в произведениях художественной литературы

ВЫВОДИ ПО ПЕРВЫЙ ГЛАВЕ
Тема проблемы определения приема языковой игры является достаточно актуальной, так как существует множество различных вариантов толкования данного понятия. Многие исследователи считают, что языковая игра - это форма игры со словами, которая обладает своей спецификой и уникальностью. Однако, не всегда можно точно определить, какой конкретный прием относится к языковой игре.
Одной из проблем в определении приема языковой игры является отсутствие единого подхода к его интерпретации. Разные исследователи могут давать разные определения данного понятия и использовать разные термины для описания одних и тех же приемов. Также важным фактором является то, что не все приемы могут быть однозначно отнесены к языковой игре. Например, шуточное использование слов может быть как частью языковой игры, так и просто элементом юмора.
Еще одной проблемой в определении приема языковой игры может стать недостаточная объективность в оценке того, является ли конкретный прием языковой игрой или нет. Многие приемы могут трактоваться по-разному в зависимости от контекста и ситуации, поэтому оценка их как языковых игр может быть субъективной.
Таким образом, проблема определения приемов языковой игры требует дальнейших исследований и уточнений, чтобы создать единую терминологию и критерии для классификации этих приемов. Важно помнить, что каждый прием должен анализироваться в контексте конкретного текста или речевой ситуации, чтобы более точно определить его роль в языковой игре.


ГЛАВА 2
2.1 ЯЗЫКОВАЯ ИГРА В РАССКАЗАХ М.М. ЗОЩЕНКО 1920-1930 ГГ
Свойства сказа, замеченные В.В. Виноградовым, использованы в идиостилях М.М. Зощенко и В.И. Белова.
В рассказе В.И. Белова «Жалоба» автор создает отрицательный образ рассказчика. В данном случае языковая игра выступает как не осознанная персонажем речевая ошибка. Ключевым комхчозиционным приемом становится стилевой контраст. Языковая игра на синтаксическом уровне отражает искажение стандартной формы заявления: «Я, Петруничев Н. И., с 1933 года рождения, в совхозе "Маяк" живу второй год, имею детей дошкольного возраста, проезжая со станции с грузом соли, промок в реке».
В сказах С.Г. Писахова из цикла «Северный Мюнхаузн», сказах Б.В. Шергина из книги «Шиш московский» и «Вологодских бухтинах» В.И. Белова языковая игра реализуется как стиль речевого поведения рассказчика, отличающегося безудержной фантазией и широким использованием элементов народной смеховой культуры. Языковая игра здесь носит осмысленный, преднамеренный характер, как, например, в следующем высказывании; «В морозны дни мы при встрече шапок не снимали, а перекидывались мороженым словом приветным. С той поры повелось говорить: словом перекидываться» (С.Г. Писахов «Морожены песни»). «Народная смеховая культура» имеет свойство выражать способность человека к комической оценке действительности [Бахтин 2010]. В юморе авторов, использующих традиции устного северного сказа, ярко проявляются национальные особенности.
Языковая игра в идиостиле писателя может в разной степени соотноситься с реальной общественно-языковой практикой. Языковая игра в разговорной речи создается одним из участников диалога и реализуется без предварительной обработки, в произведениях художественной литературы исследуемое явление вводится автором-творцом после обдуманного отбора средств выражения, с целью осуществления определенного художественно-эстетического задания.
В художественно-литературном произведении персонаж может осознанно нарушать языковую норму, т.е. с его стороны имеет место преднамеренное использование языковой игры. Этот вариант использования языковой игры применяется С.Г. Писаховым, Б.В. Шергиным, В.И. Беловым. Преднамеренная языковая игра характерна для идиостилей других авторов. В произведениях А. Ремизова рассказчик активно использует фразеологические новации; «Смотрю снизу вверх, я — не "настоящий". А только к "настоящим" применимо; "человек ищет, где глубже, а рыба... где лучше"» («Писатель»); «Я всегда искал, как рыба "где лучше" — где наряднее издание и гонорар выще, мирясь и с дешевой бумагой и "без гонорара"» («Писатель»), ср.; рыба ищет, где глубже, а человек, где лучше [Ожегов 2008; 689]; «Еще в конце прошлого года вдруг заговорили о монастыре, говорили с уха на ухо, а слышно было с угла па угол» («Неуемный бубен»), ср.; с глазу на глаз [ФСРЯ 1968; 102].
В повести А.И. Приставкина персонажем преднамеренно создается индивидуально-стилистический неологизм; «— Гуляем, — сказал Колька. А Сашка кивнул. — Дак, тут ваши уже многие гуляли, — сказал проводник. - Половину моей картошки пригуляли\ - И приказал: Бери хворост, пошли» («Ночевала т}чка золотая»), персонаж использует неологизм «пригуляли» вместо слова «украли». В ряде слзчаев персонаж допускает такую непреднамеренную речевую ошибку, которая создает комический эффект и воспринимается читателем как языковая игра автора. В данном случае имеет место опосредованное проявление языковой игры, что является специфической чертой художественной литературы. Наиболее ярко этот тип языковой игры проявляется в идиостиле рассказов М.М. Зощенко в 1920-1930 гг.
В идиостиле М.М. Зощенко неосознанная речевая ошибка может быть выражена типичным для разговорной речи способом, например, употреблением специфических сочетаний с наречием «очень». Е.А. Земская пишет; «Одним из характернейших средств выражения значения "высокая степень" ... в разговорной речи является наречие очень. Оно характеризуется широкой сочетаемостью со словами разных частей речи и разной семантики, передавая при этом одно и то же значение "высокая степень"... Единица «очень» эволюционирует в сторону универсального показателя значения "высокая степень", сочетаясь с качественными компонентами семантики слов разных частей речи». В произведениях М.М. Зощенко используются привычные сочетания со словом очень, например; «Призывает. Так, мол, и так, говорит, очень я тебя, Назар, уважаю, и вполне ты прелестный человек...» («Рассказы Синебрюхова»).
Вместе с этим автор использует сочетание наречия очень и слов, выражающих «высокую степень» признака. Подобные конструкции схожи с просторечной тавтологической ошибкой типа «более теплее» ; «С болезнями бабка Василиса очень даже великолепно справляется» («Черная магия»).
В художественно-литературном тексте языковая игра может быть реализована в авторской речи, представляющей собой внутритекстовое воплощение автора (образа автора), ответственного за сказанное им. Авторская речь, в которой отсутствуют народные характерологические средства, наиболее ярко представляет тип языковой игры, характеризуемый как индивидуально-стилистический эксперимент.
В идиостиле Н.А. Тэффи языковая игра в авторской речи возникает на основе литературно-книжной разновидности языка, как, например, во «Всеобщей истории, обработанной "Сатириконом"» (1911г.). Авторами книги вместе с Н. А. Тэффи стали О. Дымов, А. Аверченко, О. Д Ор. «Всеобщая история, обработанная «Сатириконом» — это пародия на гимназическое пособие. Перу Н. А. Тэффи принадлежит раздел «Древняя история», открывающий книгу. Почти не погрешив против фактов, Н. А. Тэффи от души издевается над их хрестоматийными трактовками. Она иронически обыгрывает логические построения псевдонаучных трудов, гиперболизирует штампы («Древняя история есть такая история, которая произошла чрезвычайно давно»); пародирует морализаторские умозаключения и глубокомысленные сентенции авторов учебников («Так жили народы древности, переходя от дешевой простоты к дорогостоящей пышности, и, развиваясь, впадали в ничтожество») [Николаев, 1990, 15].
В речи автора на основе книжно-литературной лексики реализуются этимологизация и каламбур; «Белые в свою очередь разделяются на; 1) Арийцев, произошедших от Ноева сына Иафета и названных так, чтоб не сразу можно было догадаться — от кого они произошли. 2) Семитов — или не имеющих права жительства и 3) Хамитов, людей в порядочном обществе не принятых» («Из "Всеобщей истории", обработанной "Сатириконом". Древняя история»). Автор обыгрывает созвучие имени собственного Хам (Сим, Хам, Иафет — в Библии сыновья Ноя, от которых после Всемирного потопа "населилась вся земля") и слова «хам» — грубый, наглый человек [Ожегов 2008; 859]; «Днем Пенелопа ткала, ночью порола сотканное, а заодно и сына своего Телемака» («Из "Всеобщей истории", обработанной "Сатириконом". Древняя история»), ср.; пороть - разъединять по швам; пороть - бить, сечь