Центральная азия в системе международных отношений

Основной треугольник: США – КНР – РФ.

Процесс формирования соотношения интересов государств геополитического треугольника США – Китай – Россия в центральноазиатском регионе прошел несколько этапов, которые достаточно условно можно распределить следующим образом /12/:

• 
  90-е годы ХХ века;
  
• 
  конец 90-х – 2001 год;
  
• 
  конец 2001 г. (11 сентября) – начало 2003 года;
  
• 
  «иракский кризис» и события, прошедшие после него.
  

Главный итог противостояния стран треугольника в 90-х годах стало укрепление позиций США и включение государств Центральной Азии в зону ответственности Центрального командования США; решение Китаем ключевых для обеспечения его безопасности вопросов – пограничного и ограничение уровня негативного воздействия происходящих в Центральной Азии процессов на некоторые регионы КНР; ряд геополитических и геостратегических поражений в регионе России и почти полная утрата ею некогда значимых позиций в нем.
Произошло это по ряду причин. Во-первых, геополитический вакуум не терпит пустоты, и вполне естественно, что после развала Советского Союза, он начал стремительно заполняться. Во-вторых. Это внешняя политика России. В-третьих, возможности, открываемые иллюзией, что Центральная Азия интересна Западу, и он из соображений альтруизма готов нам помогать. И последнее, для Китая этот период открыл возможности решения проблемы воссоздания Великого Китая и проблем региональной безопасности.
Второй период характеризуется энергичными попытками России, которые предпринимаются для возвращения почти утраченного ею влияния в регионе. Во многом этому способствовали факт пересмотра Россией своей внешнеполитической стратегии и приход к власти Путина. Государства Центральной Азии перешли в категорию стратегических партнеров, способных посодействовать обеспечению не только собственной безопасности, но и безопасности самой Российской Федерации на ее рубежах.
Стимулом стали угрозы для безопасности стран региона, и России в том числе, которые стали очевидной реальностью. Распространение наркомании, наркотрафик через территорию государств, терроризм и экстремизм в различных его проявлениях, нерешенность пограничных проблем, латентный межэтнический конфликт, противостояние вокруг водных источников и природных ресурсов – вот далеко не полный перечень угроз, которые стали приоритетными при рассмотрении вопросов национальной безопасности. Самостоятельно с этими проблемами Центральноазиатские республики справиться были не в состоянии, а в России появилось понимание того, что страна рискует расширить зону нестабильности на своих южных рубежах.
Вторая характерная черта – отчетливо наблюдаемый переломный момент в отношениях между США и странами Центральной Азии. Постепенно эти отношения из сферы экономики переходит в сферу политики. Это показывает то, что США достигли той степени влияния в регионе, которая позволяет использовать все возможные экономические и политические рычаги воздействия как в пределах своей страны, так и конкретном государстве региона в случае возникновения угрозы своим национальным интересам. Укрепление позиции России в Центральной Азии как раз и не отвечало этим интересам.
Что касается Китая, то к концу 90-х годов его позиции в Центральной Азии сформировались довольно отчетливо. Если сразу после распада СССР у него и существовали некоторые иллюзии о возможности усиления своего влияния в этом регионе, то позднее их сменил холодный экономический расчет.
КНР в целом устраивала сложившаяся на тот момент ситуация в Центральной Азии, создающая надежные гарантии национальной безопасности Китая и возможности ее использования в интересах экономического развития страны и ее отдельных регионов. Китай не пытается усиливать степень своего присутствия в регионе и оставляет за собой «право наблюдателя за борьбой в нем России и США и использования дивидендов от экономических и политических контактов с государствами региона» /13/. Это объяснялось тем, что наиболее значимые для Китая в отношении Центральной Азии задачи уже были решены. Тем более что ста с распадом СССР наиболее мощной державой региона, Китай укрепил свои позиции во всех государствах Центральной Азии, как за счет своего экономического присутствия, так и в качестве ключевого участника формирующейся системы региональной безопасности, основным звеном которой стала ШОС.
События 11 сентября резко существенно поменяли расстановку сил в регионе. Главным итогом объявленной США в последствии антитеррористической операции стало то, что они получили легитимный доступ своих воинских подразделений в самое «сердце» Евразийского континента со всеми вытекающими отсюда перспективами: контроль над Каспийским регионом; сдерживание Китая с возможностью дестабилизации обстановки в нем; ограничения присутствия, а по возможности и полное вытеснение России и Ирана из региона; воздействие на ситуацию в государствах Центральной Азии с перспективой решения задач, которые не смогла реализовать администрация Клинтона; наконец, формирование в регионе проамериканских альянсов, а в Афганистане – проамериканского правительства.
Сентябрьские события позволили США сделать легитимной жесткую внешнюю политику новой администрации и получить своеобразный карт-бланш не только на принятие мер, обеспечивающих усиление внутренней безопасности, но и на право единоличного вмешательства во внутренние дела других государств мира. К тому же США выдвинули ультиматум всем странам во всех регионах: «Либо вы с нами – либо с террористами». И вполне логично, что многие страны, даже осознавая, что они в чем-то проигрывают, предоставляя США этот карт-бланш, тем не менее, поддержали Америку в ее борьбе с международным терроризмом. Как это не печально, но трагические события 11 сентября принесли некую пользу США в отношении осуществления своей геополитической стратегии.
Очевидно, и в России, и в Китае отдавали себе отчет в серьезности такого шага. США, получив доступ своих воинских подразделений в глубь Евразии, одновременно приобретали возможность решать задачи, выходящие далеко за рамки антитеррористической операции в Афганистане. И согласившись принять участие в антитеррористической операции, они пытались извлечь для себя как можно больше пользы, торг с США по основным проблемам международной политики и степени участия каждого составляющего этой тройки в решении проблем региональной безопасности стал неизбежен и даже уместен.
Другой вопрос состоял в том, что затягивание антитеррористической операции и перспектива расширения ее географии могли бы неблагоприятно сказаться на позициях и России, и Китая, а также их влияния в регионе. И главная проблема заключалась в том, что появлялось убеждение в необходимости патронажа Запада; в том, что США могут стать альтернативным и соразмерным России и Китаю гарантом безопасности в регионе. Тот раскол, который наблюдался среди центральноазиатских государств по их отношению к России и США, как раз и можно назвать свидетельством того, что данная угроза не является реалистичной.
Именно поэтому, возможно, первое, что сделал Китай, - это укрепил свои западные границы и усилил дипломатическую активность в этом направлении.
Что же касается государств Центральной Азии, то все они в той или иной степени были вовлечены в антитеррористическую операцию. И опасность этого состоит в том, что «элементом стратегии, объявленной США войны с терроризмом, является то, что она лишает права неприкосновенности как собственно террористов, так и страны, подозреваемые в «культивировании» террористических организаций на своей территории или контактирующие с таковыми» /14/. А так как война с международным терроризмом обещает быть долгой, и перспектива интенсификации экстремизма на территории государств Центральной Азии достаточно предсказуема, государства этого региона становятся тем самым заложниками этой стратегии.
Промежуток между войнами в Афганистане и Ираке отличался молчанием России и Китая по поводу тех шагов, которые предпринимали США на международной арене, демонстрируя свое превосходство четко и явно, и даже с определенным удовольствием. Можно назвать ряд доказательств этого: усиление военного присутствия в Центральной Азии, планы по расширению НАТО, военное присутствие в Грузии и Азербайджане, обозначение «оси зла» и включение в список предполагаемых объектов применения ядерного оружия США – России, Китая, Ирака, Ирана, Северной Кореи, Ливии и Сирии, односторонний выход США из договора по ПРО, отказ подписать соглашение по ограничению стратегических вооружений.
И при всем при этом сложно понять позицию России, которая все чаще проявляет попытки найти оправдание тем или иным действиям США, и Китая, выдерживающего упорное и интригующее молчание. И объяснения в виде того, что необходимо сохранить отношения стратегического партнерства с США (Россия) и нежелание идти на прямую конфронтацию (Китай) представляются неубедительными в контексте происходящих в регионе Центральной Азии событий. И здесь должно быть другое более резонное объяснение такого поведения России и Китая, позволяющего США действовать, явно противореча национальным интересам этих стран. Возможно, цель заключалась в том, чтобы позволить США проникнуть в потенциально конфликтные и геополитические чужие для Америки регионы, обладая при этом хотя и мощными, но весьма ограниченными ресурсами по локализации региональных конфликтов. США в данном случае вынуждены будут взять на себя ответственность за разрешение возможных будущих региональных конфликтов (в том числе, может быть, и не без участия со стороны России и Китая).
В этих условиях и Россия, и Китай продолжали демонстрировать верность своим союзническим обязательствам по отношению к государствам Центральной Азии. Эти государства наращивали уровень контактов по всем направлениям. США все же отвечали, где речь шла об их экономических интересах, при этом «терпеливо снося политические унижения».
И эта стратегия принесла свои позитивные для Китая и России результаты. «С точки зрения геополитики, 2002 год в Центральной Азии прошел под знаком явного доминирования Москвы и Пекина» /15/. Они, решительно взяли курс на укрепление позиций в Центральноазиатском регионе. Это стало похоже на реванш за вынужденное отступление в конце 2001 года. Все больше стала проявляться дипломатическая активность вокруг региональных структур безопасности – СВМДА, ШОС, ОДКБ. В это время США, занятые безуспешным урегулированием ситуации в Афганистане и выяснением отношений с Ираком, постепенно теряли столь стремительно завоеванные ими позиции в Центральной Азии.
Нельзя не обойти вниманием и тот факт укрепления стратегического партнерства в ином треугольнике Россия – Китай – Индия, который стал весьма существенным в развитии геополитической ситуации в Центральноазиатском регионе. Декабрьские поездки В. Путина в Китай, Индию, Кыргызстан и сделанные российским президентом заявления в Пекине и Дели, а также размещение российских войск на кыргызском аэродроме в Канте, показали то, что Москва все же определилась как со своими интересами, так и со стратегическими партнерами в регионе. Возникновение такой ситуации устранило иллюзию о готовности США стать альтернативой России и Китаю в вопросах региональной безопасности.
Постиракский период развития международных отношений показал, что результатом американской агрессии и появления так называемого иракского кризиса стал раскол мира на два лагеря. Америка продемонстрировала всему миру политику «двойных стандартов» в борьбе с международным терроризмом, которая вызвала множество вопросов со стороны мировой общественности.
России пришлось принять сторону Европейского Союза, который выразил жесткую позицию по отношению «иракской авантюры» США. Для нее очень важно было получить хоть какие-то гарантии учета российских интересов в послевоенном Ираке, а также позиционировать Россию в качестве мирового центра силы, желающего интегрироваться с Европой.
Что касается Китая, то его более чем сдержанная позиция по иракскому вопросу объясняется нежеланием идти на открытую конфронтацию с США. при этом Пекин осознает, что и взаимных интересов с ними у него не так уж и много. (Растущая экономика Китая с каждым годом противопоставляет себя США, особенно в Центральной Азии, которая представляет для КНР стратегически важный энергетический рынок.) Китай, конечно, заинтересован в ослаблении США и будет способствовать этому процессу, но никогда не в одиночку, а только в союзе с кем-либо, причем в качестве вспомогательной силы. Нужны союзники, а таковыми могут стать на сегодняшний день как Россия, так и крупные европейские державы, например Франция и Германия. Именно поэтому, несмотря на все свое нежелание открыто заявлять о своей позиции по отношению к иракскому вопросу, Пекин был вынужден в какой-то мере согласиться с занятой этими странами позицией. Однако в Китае понимают, что на повестке дня стоят и такие вопросы, решение которых без участия КНР практически невозможно. И это признают США. Стоит лишь вспомнить «случайное заявление Кондолизы Райс по итогам иракской операции, смысл которого можно свести к следующему: «Францию наказать, Германию игнорировать, Россию простить, особое внимание обратить на отношения с Китаем» /16/.
В настоящее время китайские эксперты и аналитики рассматривают несколько возможных сценариев развития китайско-американских отношений:

• 
  конфронтация с США; такое развитие событий возможно только в случае серьезного кризиса вокруг Тайваня;
  
• 
  полностью независимое и нейтральное политическое и экономическое развитие Китая от США – этот вариант в большей степени представляет собой гипотетический сценарий;
  
• 
  зависимое положение от США и следование американскому курсу – вариант, естественно, является неприемлемым для КНР;
  
• 
  стратегическое партнерство, но этот вариант отвергает нынешняя администрация США;
  
• 
  равноправное сотрудничество между Китаем и США в политической и экономической областях – наиболее приемлемый для КНР сценарий развития геополитической ситуации.
  

Вашингтон также рассматривает возможные варианты развития событий вокруг Китая:

• 
  сдерживание Китая; сценарий может стать потенциально возможным, но несет в себе опасность крупных экономических издержек и навлечение на себя негативного отношения других стран АТР;
  
• 
  давление на Китай, в том числе и военное; это возможно в случае обострения конфликта вокруг Тайваня;
  
• 
  сотрудничество, уже реализуемый процесс, который однако постоянно прерывается различными конфликтными ситуациями.
  

Анализируя все это, можно сказать, что Китай может быть и хотел бы стать стратегическим партнером США. Однако наличие рядя серьезных геополитических противоречий между США и КНР, из которых главным на данный момент остается проблема Тайваня, осложняет и будет в дальнейшем осложнять китайско-американские отношения. Это означает, что на среднесрочную, а возможно, и долгосрочную перспективу Китай будет постоянно искать партнеров для противовеса Америке (прежде всего в лице России) и пытаться наращивать свое присутствие в Центральной Азии.