Девушка в поезде

Пятница, 26 июля 2013 года
Утро
Я больше не езжу на свою воображаемую работу. Больше
не притворяюсь. Практически не вылезаю из кровати. Мне кажется,
что последний раз я чистила зубы в среду. Я по-прежнему делаю вид,
что болею, но вряд ли кто-то в это верит.
Я не могу заставить себя подняться, одеться, поехать в Лондон
и бродить там по улицам. Это непросто и в хорошую погоду, но совершенно

---

невозможно в такой дождь. Сегодня третий день подряд льет холодный
проливной дождь.
Я плохо сплю, но проблема не только в спиртном, но еще и в
кошмарах. Мне снится, будто я загнана в какую-то ловушку, знаю, что кто-
то идет и что есть выход. Я точно знаю, что он есть, потому что видела его
раньше, но только никак не могу к нему выйти, а когда появляется он,
я не могу кричать. Я стараюсь изо всех сил, втягиваю воздух в легкие и с
силой выдыхаю, но слышится лишь хрип, какой издают умирающие, когда
им не хватает воздуха.
Иногда в своих кошмарах я оказываюсь в подземном переходе
на Бленхайм-роуд, и путь обратно перекрыт, а вперед я идти не могу,
потому что там кто-то есть, и этот кто-то меня поджидает, и я просыпаюсь
от невыносимого ужаса.
Ее никогда не найдут. С каждым прожитым днем моя уверенность
в этом крепнет. Ее имя пополнит списки тех, кто значится в отчетах
как пропавшие без вести, чье тело так и не нашли. И Скотт не дождется
правосудия, не обретет внутренний покой. Он никогда не получит тело
любимой, над которым сможет горевать, никогда не узнает, что с ней
случилось. Последняя точка так и не будет поставлена. Я лежу без сна
и думаю об этом, чувствуя боль. Ничто не может сравниться с агонией
неведения, которой никогда не наступит конец.
Я написала ему. Призналась, что имею проблемы со спиртным,
но снова солгала, сказав, что обратилась за помощью и теперь держу
ситуацию под контролем. Я заверила его, что с психикой у меня все
в порядке, хотя и сама не знаю, так ли это. Сказала, что видела тогда все
очень ясно и что в тот день не пила. По крайней мере хоть это правда.
Он не ответил. Я и не рассчитывала, что он ответит. Он выкинул меня
из своей жизни. Я никогда не смогу сказать ему то, что хочу. Не смогу
об этом написать, потому что не в силах подобрать нужные слова. Я хочу,
чтобы он знал, как мне жаль, что просто найти Камаля оказалось
недостаточным. Я должна была что-то видеть. В тот субботний вечер мне
следовало смотреть во все глаза.
Вечер
Я промокла до нитки и продрогла, кончики пальцев побелели, и кожа
на них сморщилась, голова ныла от похмелья, начавшегося около половины
шестого. Что в общем-то неудивительно, учитывая, что пить я начала еще
до полудня. Я вышла купить еще одну бутылку, но мои планы сорвал
банкомат, который вынес давно ожидаемый вердикт: на счете

---

недостаточно средств.
После этого я пошла прогуляться и больше часа бесцельно бродила
под проливным дождем. В обезлюдевшем центре Эшбери, превращенном
в пешеходную зону, кроме меня никого не было. Во время прогулки я
решила, что должна что-то сделать. И поправить свое материальное
положение.
И сейчас, промокшая и почти трезвая, я намереваюсь позвонить Тому.
Мне не хочется знать, что я сделала или сказала в тот субботний вечер,
но выяснить я должна. Может, это оживит воспоминания. Почему-то я
уверена, что никак не могу восстановить в памяти нечто крайне важное.
Не исключено, что это просто самообман, еще одна попытка доказать себе,
что я чего-то стою. Однако не исключено и другое – что на мне еще рано
ставить крест.
– Я пытался с тобой связаться с понедельника, – говорит Том, ответив
на звонок. – Я звонил тебе на работу, – произносит он и замолкает,
не добавляя больше ни слова.
Я готова провалиться сквозь землю, мне стыдно и неловко.
– Я намерен поговорить с тобой о субботнем вечере, – все-таки
произношу я. – О том субботнем вечере.
– Ты о чем? Я хочу спросить о понедельнике, Рейчел. Какого черта ты
делала в доме Скотта Хипвелла?
– Это не важно, Том.
– Еще как важно, черт возьми! Что ты там делала? Ты ведь понимаешь,
что он может быть… Я хочу сказать, что пока ничего не известно. Он мог
с ней что-нибудь сделать. Разве не так? Со своей женой?
– Он ничего не делал со своей женой, – уверенно заявляю я. –
Это не он.
– Откуда тебе знать? Рейчел, что происходит?
– Я просто… Ты должен мне поверить. Но я звоню по другой причине.
Мне надо поговорить о том субботнем вечере. О сообщении, которое ты
мне оставил. Ты был вне себя. И сказал, что я напугала Анну.
– Так и было. Она увидела, как ты, спотыкаясь, брела по улице
и выкрикивала оскорбления в ее адрес. Она действительно разволновалась
после того, что случилось в прошлый раз. С Эви.
– Она… она что-нибудь сделала?
– Сделала?
– Мне?
– Что?
– У меня была рана на голове, Том. И шла кровь.

---

– Ты обвиняешь в этом Анну? – Теперь он уже кричит, не в силах
сдержаться. – Серьезно, Рейчел, хватит! Я уже отговаривал Анну – причем
неоднократно – обращаться в полицию, но если ты будешь продолжать
преследовать нас и сочинять всякие небылицы…
– Я ни в чем ее не обвиняю, Том. Я просто пытаюсь восстановить ход
событий. Я не…
– Ты не помнишь! Ну конечно! Рейчел ничего не помнит. – Он устало
вздыхает. – Послушай, Анна тебя видела – пьяной и агрессивной.
Она вернулась домой, чтобы рассказать мне об этом, была очень
расстроена, и я отправился тебя разыскать. Ты была на улице. Наверное,
падала. Была не в себе. Порезала руку.
– Я не…
– Во всяком случае, рука у тебя была в крови. Не знаю, откуда она там
взялась. Я сказал, что отвезу тебя домой, но ты и слушать не хотела.
Ты ничего не соображала, молола какую-то чушь. Ты пошла дальше,
я вернулся, чтобы взять машину, а когда приехал, тебя уже не было.
Я поехал к станции, но тебя там не было. Я еще поездил по округе – Анна
очень переживала, что ты где-то рядом, что можешь вернуться
и попытаться проникнуть в дом. Я переживал, что ты упадешь
или попадешь в какую-нибудь переделку… Я доехал до Эшбери, позвонил
в дверь, но дома тебя не было. Я звонил тебе несколько раз. Оставил
сообщение. И – да, я был чертовски зол. Я был вне себя.
– Мне жаль, Том, – говорю я. – Мне правда очень жаль.
– Я знаю, – соглашается он. – Тебе всегда очень жаль.
– Ты сказал, что я кричала на Анну. – При этой мысли мне становится
не по себе. – Что я ей говорила?
– Понятия не имею! – огрызается он. – Хочешь, чтобы я узнал все
в деталях? Может, хочешь поболтать об этом с ней сама?
– Том…
– Ладно, только к чему все эти расспросы сейчас?
– Ты видел в тот вечер Меган?
– Нет. – В его голосе звучит тревога. – А что? А ты видела? Ты же
ничего такого не сделала?
– Нет, конечно же, нет.
Он ненадолго замолкает.
– Тогда почему ты об этом спрашиваешь? Рейчел, если тебе что-то
известно…
– Мне ничего не известно, – заверяю я. – Я ничего не видела.
– Зачем ты ходила в дом Хипвеллов в понедельник? Пожалуйста,

---

скажи мне, чтобы я мог успокоить Анну. Она нервничает.
– Мне надо было ему кое-что рассказать. Нечто, что я считала
важным.
– Ты ее не видела, но рассказать было что?
Я медлю с ответом. Я не знаю, стоит ли посвящать его в детали
или пусть о них знает только Скотт.
– Это связано с Меган, – говорю я. – У нее был роман.
– Подожди, разве вы были знакомы?
– Немного, – говорю я.
– Откуда?
– Мы познакомились в ее галерее.
– Понятно. И кто он?
– Ее психотерапевт, – объясняю я. – Камаль Абдик. Я видела их
вместе.
– Правда? Тот парень, которого арестовали? Мне казалось, что его
отпустили.
– Отпустили. И в этом виновата я. Потому что я ненадежный
свидетель.
Том смеется. Добродушно и точно не с издевкой.
– Ну что ты, Рейчел. Ты все сделала правильно, сообщив об этом.
Я уверен, что дело не в тебе.
Где-то на заднем фоне слышится лепет ребенка, и Том что-то говорит,
отвернувшись от трубки, – что именно, мне не слышно.
– Я должен идти, – прощается он, и я представляю, как он кладет
трубку, подхватывает малышку, целует ее и обнимает жену.
Мое сердце будто пронзают кинжалом и проворачивают лезвие
несколько раз.