Эхо во тьме

Господи, я постоянно молюсь и до сих пор не нахожу покоя, думая о них.
– Значит, проблема у Венескии не медицинская, – сказал Александр, упорно пытаясь найти путь к ее исцелению. Хадасса ничего не ответила ему. Наверное, она задумалась об этой проблеме. Александр взял с подноса мясо и налил себе немного вина. – Хорошо. Давай рассуждать логически. Если проблема не физическая, значит, она умственная. Возможно, Венеския только думает, что у нее какая‑то проблема. – Пожевав нежное мясо, он проглотил его. – Возможно, путь к исцелению состоит в том, чтобы изменить ее мышление.
– Ты когда‑нибудь сможешь изменить свое собственное?
Александр поднял голову и посмотрел на девушку, стоящую у окна. Что‑то в ее внешности заставило его почувствовать ее печаль. Он слегка нахмурился. Подойдя к ней, он положил руки ей на плечи.
– Я верю во все то, что ты мне говорила, Рафа. Клянусь тебе. Я знаю, что Бог существует. Я знаю, что Он всемогущ.
– Демоны тоже верят, Александр.
Сжав ладонями ее плечи, Александр повернул ее к себе. Почувствовав необъяснимую ярость, он сорвал ее покрывало, чтобы смотреть ей прямо в лицо.
– Что ты этим хочешь сказать? Что я демон в твоих глазах?
– Я хочу сказать, что твое знание ограничивается только тем, что ты хранишь в голове, но этого мало. Спасительное знание исходит от сердца.
– Я хочу обрести спасительное знание, – сказал Александр, успокаиваясь и снова думая о Венескии. – Как ты думаешь, о чем я прошу все время, как мы знаем друг друга?
Хадасса покачала головой. Он отпустил ее, и она опустилась на стул.
Александр встал перед ней на одно колено и положил ей на колени свои руки.
– Я верю, Рафа. Я могу сказать тебе, что молюсь всеми молитвами, которые слышал от тебя, но по‑прежнему не слышу тех ответов, которые мне нужны. Скажи мне, в чем моя ошибка. – Может быть, ты не получаешь ответа, потому что просишь не на благое дело. – Она положила свои руки на его ладони. – Может быть, на самом деле ты желаешь Божьей силы, а не Его мудрости.
Александр тяжело вздохнул.
– Я бы готов был обрести все, что угодно, если бы это помогло этой больной женщине. Все, что я хочу, Рафа, это лечить людей.
– Я тоже хочу этого, только иначе. Бог должен стоять на первом месте.
– Но я знаю только то, что находится в реальности. Плоть и кость. Землю. Разум. Мне приходится иметь дело только с тем, что я знаю лучше.
– Тогда представь себе следующее. Жизнь – это пруд, и каждое наше решение или действие, как хорошее, так и плохое, – это камень, который мы в этот пруд бросаем. От него по воде расходятся круги. Вероятно, Венеския страдает от последствий того выбора, который она сделала в своей жизни.
– Я думал об этом. Я сказал ей, чтобы она ограничила свою половую жизнь только отношениями с мужем, и она уже не употребляет вина.
– Ты не понимаешь, Александр. Ответ не в том, чтобы запретить себе что‑то или начать следовать каким‑то новым правилам. Ответ в том, чтобы вернуть свою жизнь в руки Бога, Который создал тебя. А Он так же реален, как плоть и кровь, земля, разум. Но я не могу помочь тебе понять это. Я не могу открыть тебе глаза и уши.
Александр тяжело вздохнул и встал. Потирая заднюю сторону шеи, он вернулся к своим свиткам.
– К сожалению, я не думаю, что Венеския ищет Бога, Рафа.
– Я знаю, – спокойно сказала Хадасса.
Венеския относилась к числу тех многочисленных пациентов, которые стали приходить к Александру и Хадассе, после того как Антония родила сына. Они приходили в поисках магического лечения и быстрого избавления от болезней. Некоторые из них были бледными и худыми, потому что привыкли вызывать рвоту, избавляясь от одной богатой пищи, чтобы тут же приступить к другой, не менее обильной трапезе. Другие жаловались на то, что у них трясутся конечности, тогда как их дыхание явно свидетельствовало о чрезмерном употреблении вина, а кожа у них была желтой, болезненной. И мужчины, и женщины терпимо относились к половой распущенности, после чего жаловались на язвенные болезни своих половых органов или болезненные выделения. Обращение практически всегда было одинаковым: вылечите меня, чтобы мне и дальше можно было заниматься тем, чем хочется.
Им хотелось грешить, но не расплачиваться за свои грехи.