Курсовая работа с оценкой 20 года

2.2 Образы колыбельной песни
Колыбельная обычно имеет простые слова, несложный сюжет и набор характерных образов.
 Над малышом каждая мать спешила излить чувство благодарности к Творцу, подарившему ей малыша: бог тебя дал – Христос даровал. Пресвятая похвала в окошечко подала.
Через колыбельную мать приучает ребенка к любви и вниманию ко всему домашнему. С колыбельными к малышу приходит интерес ко всему домашнему миру: баю-бай, ты, собачка, не лай! Ты, корова, не мычи! Ты, петух, не кричи!
Другой популярный образ колыбельной — Бука. Он почти всегда дается с такими реалиями, как сарай, кони, сено, кирпичи и т.д. Видимо, эти реально существующие, причем повсюду, предметы способствовали живучести образа Буки вплоть до наших дней.
Самые любимые персонажи русских колыбельных песен — кот и кошка, типичные охотники ночного времени суток. Одним из самых обаятельных колыбельных образов является Кот. Образ Кота издавна был двуплановым. С одной стороны – кот-баюн, помощник матери и друг ребенка, а с другой – Реальный кот-воришка, слизывающий сметану, творог, ворующий «квитку» и т.д. Реалистическая трактовка образа кота постепенно усложняется [9].
Из-за того, что кот много спит днем, он стал считаться хозяином сна. Предки верили, что раз он сам любит хорошо поспать, то может одарить сном и младенца. В старину перед тем, как в первый раз положить ребенка в люльку, туда сначала клали кота, считая, что он поделится своей способностью много и спокойно спать. «Котик, котенька, коток, котик — серенький хвосток. Приди, котик, ночевать, нашу деточку качать». «Не учись, кот, воровать, а учись, кот, работать. Ступай, котик, в огород, поймай себе мышку». «Уж ты котенька - коток, котик серенький хвосток. Приди, котик, ночевать, нашу детоньку качать. Уж как я тебе, коту, да за работу заплачу — шубку новую сошью и сапожки закажу, лапки высеребрю, хвостик вызолочу. Дам кувшин молока, да кусок пирога. Уж ты ешь, не кроши, да работай, не лежи. И тот котенька - коток, котик серенький хвосток, он по улицам ходил, ночевать к нам приходил, нашу детку попросил: пусти, детка, ночевать, буду я тебя качать. Буду песни петь, прибаюкивать. А когда уснешь — прилюлюкивать». «А баю, баю, баю, тебе песенку спою я про серого кота; как у серого кота колыбелька золота, позолоченная, в ней постелька постлана: перинушка пухова, подушечка положена в голова, а я, бабушка стара, ночевать кота звала: — приди, котик, ночевать, нашу деточку качать, уж ты, сон да дрема, приди к нему в голова! Спи, усни, закрывши глазки, баюшки, баю!» [6].
Собаки и волки не менее популярными персонажами в колыбельных песнях были, которые тоже ночью обычно не спали: «Бай, бай, бай, бай, ты, собачка, не лай, ты, собачка, не лай, мою дочку не пугай». «Баю-баюшки-баю, не ложися на краю — придет серенький волчок, он ухватит за бочок, и потащит во лесок, под ракитовый кусток. К нам, волчок, не ходи, нашу дочку не буди».
Нередко в колыбельных песнях появлялся заяц. Ведь это тоже ночное животное, днем спит, а с темнотой пробирается на огороды. «Ай, баю-то, баиньки, прибегали заиньки, стали в скрипочку играть, а сыночек — засыпать».
Частенько сон в колыбельных песнях приносили птицы: голуби, журавли, грачи. Первыми в колыбели прилетали гули. Мать будто передавала их воркование. Природа ей подсказывала ритм и звуки: гуля-гуля, голубок, повернися на бочок! Гули-гули над тобой, повернися на другой!
Другие слова связанные с образом голубей: «Ай, люли, люли, люленьки! Прилетели гуленьки; стали гульки ворковать, моего Ваню забавлять». 
«А качи, мчи, мчи, прилетели к нам грачи, сели грачи на ворота, ворота-то скрип, скрип! А сыночек спит, спит».
«Ой лю-ли, ой лю-ли! Прилетели журавли. Журавли-то мохноноги не нашли пути-дороги. Они сели на ворота, а ворота — скрип, скрип. Не будите у нас дочку, у нас дочка спит».
Прямым свидетельством древнего происхождения колыбельных песен являются антропоморфные образы Сна, Дремы, Угомона, Упокоя, а также близость древнейших текстов к заговорам («Сон да Дрема, поди Коле к голова», «Угомон тебя возьми» и др.) Сон и Дрема появляются в колыбельных песнях, как правило, вместе. Они либо персонифицированы, либо нет. В первом случае они ходят, бродят, разговаривают, ссорятся, укладывают ребенка спать, описывается даже их одежда («Сон в сапогах, Дрема в катанках»). Они «осознают» свою задачу усыпить ребенка, и основной мотив, с ними связанный, – это поиски его колыбели. Они даже спорят, кто это сделает: Сон ходит по очепу, а дрёма-то по лучкам. Сон со дрёмой поспорили: Дрёма говорит: «Я скорее удремлю», - а сон говорит: «А я скорее усыплю».
Часто Сон и Дрема сами выражают желание спать. Тогда их образы достаточно автономны от образа ребенка. Они ищут колыбель, чтобы уснуть самим: «Сон ходит по сеням, дрема по теремам. Ищет сон колыбели себе...», «Сон-то говорит: «Я спать хочу», а Дремота говорит: Я дремати хочу!». Такую параллель персонажа песни со спящим или засыпающим ребенком мы встретим и в связи с образами животных, которые часто представлены спящими одновременно с ним: «Куницы спят, лисицы спят, баюшки баю, люлюшки люлю! Одни голуби летели, и те уснули, баюшки баю, люлюшки люлю!».
Персонифицированные образы сна, как уже было сказано, в первом случае действуют «осознанно», по собственной инициативе. Во втором случае часто они призываются исполнителем к младенцу. Тогда песня содержит обращение-призыв. Такие тексты сближаются по смыслу и структуре с заговорами: «Сон да дрема накатись на глаза…».
В отличие от образов Сна и Дремы, персонификация Угомона и Упокоя носит не столь определенный характер. Их призывают к ребенку как самостоятельно действующих персонажей – «Бай, бай, спи усни, да угомон тебя возьми», но не встречается примеров их олицетворения и наделения столь подробными, как у Сна и Дремы, человеческими чертами.
Сам персонаж Сон не является персонажем в прямом смысле этого слова. Он представляется неким осязаемым объектом, который можно перемещать в пространстве, передавать кому-либо, даже измерять его объем («Полтора пестра, прямо Ване в глаза»). Он приносится к ребенку каким-либо персонажем, которого просит об этом баяльщик, чаще всего – котом («Серые коты из заморья шли, тебе Сну нанесли...»).
Часто персонажи появляются из каких-то далеких, чужих мест. Например, из заморья или болота: серые коты из заморья шли, тебе сну нанесли, много возрасту. Сон со дремой порассорились. Сон идет по терему, а дрема по болоту…[6].
В народной традиции природные локусы, не относящиеся к пространству, освоенному человеком, воплощают образ иного мира, мира смерти. И сон, появляющийся оттуда, будучи персонифицированным или нет, несет с собой качества того мира. То есть, сон фактически отождествляется со смертью. Образ сна, приходящего с того света, О. Власова описывает в северо-карельских колыбельных [9]. Там «Сон появляется с улицы, с чужих земель», его «может принести мышь, которая, по карельским поверьям, представитель иного мира», «Дед Сон спускается с печи», которая «в традиционной символике – символ прародителей»^. Более того, в текстах северо-карельских колыбельных она находит описание некоторых элементов погребального обряда, «например, накладывание ленты на глаза, закрывание ушей», исполнение которых ожидается от персонифицированного сна: приходи-ка, дед-снотворник, дед-снотворник, бабка-дрема, сон с собою принеси, сладкий сон в корзинке медной. Дрему в чаше оловянной; Лентой шелковою мягкой повяжи ребенку глазки, лентой мягкой золотою ты прикрой ребенку веки; Завяжи ты глазки крохе лентой шелковою мягкой, ты закрой малютке уши золотой своей серьгою. В русских колыбельных Сон тоже часто призывают закрыть ребенку глаза: сон да дрема, накатись на глаза. Упокой дорогой, глазки ангельски закрой.
Закрывание глаз и ушей в погребальном обряде относятся к ряду действий, оформляющих переход человека в иной мир, отделение его от людей и лишение качеств, являющихся признаком этого мира – способности видеть, слышать, передвигаться.
Идея сна и покоя связывается плацентой (последом), пуповиной и околоплодным пузырем (рубашкой), остающимися после родов, то есть, с предметами, соотнесенными с иным миром, откуда приходит младенец и куда они, в свою очередь, и должны быть после родов отправлены: “ребенок предназначался людям, а послед – иному миру, чтобы ребенок хорошо спал, в его подушку или какую-то часть одежды зашивают засохший кусочек пуповины или высушенную рубашку. И так, Сон как персонаж колыбельных песен оказывается связан с миром смерти или даже ее воплощением.