Настоящей выпускной квалификационной работы «Поэтика имени в творчестве И. А. Бунина». Количество страниц работы: 136. Список использован

ЗАКЛЮЧЕНИЕ ................................................................................................. 123
 
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
 ................................................. 126 

---

4 
ВВЕДЕНИЕ 
«Любой художник – это динамическое тождество: он меняется, но в 
нем сохраняется неизменное. Однако у каждого художника свои акценты. 
<…> Писателей <…> можно уподобить распускающемуся цветку. Все, что 
находилось в свернутом виде, постепенно разворачивается, неявное стано-
вится очевидным, отрываются новые глубины, обнаруживаются новые грани. 
Очевидно, что Бунин тяготеет к этому <…> типу» [Сливицкая, 2004: 8−9], − 
пишет О.В. Сливицкая. 
Исключительность творчества Бунина – прозаика и поэта, центрально-
го писателя и идеолога русской эмиграции, лауреата Нобелевской премии – в 
том, что оно всегда вызывало двоящееся впечатление, поражало своей по-
лярностью. В судьбе и произведениях Бунина отразились острейшие проти-
воречия конца XIX – начала XX веков. В течение творческого пути писателя 
русская литература кардинально изменила курс: на смену эпохе реализма 
пришло господство модернизма. Очевидное окончание эпохи классической 
русской литературы сложно переживалось Буниным на протяжении всей 
жизни. Писатель считал себя преемником русских классиков, последним в их 
ряду, и эта создаваемая им мифология собственного творчества на протяже-
нии многих лет поддерживалась в среде критиков и исследователей. Харак-
тер преемственности первоначально оценивался как эпигонство, затем – как 
следование традициям, и только формалистские и структуралистские иссле-
дования обозначили уникальность намерения Бунина «переписать» классику 
[Марченко, 2010: 25].
Мироощущение писателя, связанное с тоской по старой России, по ее 
самобытной культуре, по родине его детства, стало причиной интенсивной 
актуализации в его жизни и творчестве категорий памяти, рода, а на уровне 
поэтики – в локусе сложного отношения между биографическим автором, ав-
тором как категорией повествования и героем – привело к усилению особой 
системы приемов, центральным моментом которой стали имя и фамилия, т.е. 

---

5 
такие семиотические объекты, в которых наилучшим образом сочетаются, с 
одной стороны, внелитературный план истории, наследственности и т.д., а с 
другой – сугубо филологическая реальность знака и письма. 
Об отношении Бунина к роду, из которого он происходил, можно су-
дить по его дневникам и автобиографическим заметкам. В 1934 г. в «Преди-
словии к французскому изданию «Господина из Сан-Франциско» Бунин пи-
шет: «Я происхожу из старого дворянского рода, давшего России немало 
видных деятелей, как на поприще государственном, так и в области искусст-
ва, где особенно известны два поэта начала прошлого века: Анна Бунина и 
Василий Жуковский, один из корифеев русской литературы, сын Афанасия 
Бунина и пленной турчанки Сальмы» [VI, 543].
По дневникам и заметкам И.А.Бунина и его жены видно, что предме-
том интереса и гордости в вопросе происхождения был не социальный аспект 
аристократизма («это занимало его, льстило ему, но под влиянием Юлия глу-
бокого впечатления не оставляло» [Муромцева-Бунина]), а внимание к гене-
тической связи с известными представителями рода, наследование признан-
ных талантов, что понималось как основа его собственного художественного 
дара. Бунин думал «о наследственности как о решающем факторе человече-
ской жизни» [Анисимова, 2010: 258]: «и ведь что такое кровь, как не душа», – 
зафиксировала слова своего мужа В.Н. Муромцева-Бунина [Муромцева-
Бунина]. «Писателем я стал, вероятно, потому, что это было у меня в крови: 
среди моих дальних родичей Буниных было не мало таких, что тяготели к 
писательству, писали и даже печатали, не приобретя известности, но были и 
такие, как очень известная в свое время поэтесса Анна Бунина, был знамени-
тый поэт Жуковский, сын тульского помещика Афанасия Ивановича Бунина 
и пленной турчанки <…> Мне кажется, кроме того, что и отец мой мог стать 
писателем: так сильно и тонко чувствовал он художественную прозу, так ху-
дожественно всегда все рассказывал и таким богатым и образным языком го-
ворил» [Там же].

---

6 
Значимым для Бунина фактором наследственности было не только 
кровное родство, но и сама литературная преемственность. «Подводя итоги 
своего жизненного и творческого пути, Бунин пишет 9 сентября 1951 г. 
Н.Р. Вредену, что ―классически кончает ту славную литературу, которую 
начал вместе с Карамзиным Жуковский, а точнее говоря – Бунин, родной, но 
незаконный сын Афанасия Ивановича Бунина и только по этой незаконности 
получивший фамилию ―Жуковский‖ от своего крестного отца‖. В сознании 
Бунина семейная мифология врастает в литературную <…>» [Цит. по: Ани-
симова, 2010: 269−270]. 
Интерес Бунина к проблеме памяти был обусловлен не только личными 
философско-эстетическими исканиями, но и общекультурным интересом. 
Его взгляды оформлялись как раз в то время, когда в России происходило 
сближение религиозно-философской и научной (физиологической и психо-
логической) точек зрения на этот вопрос. Кроме того, очень тесно Бунин был 
связан с культурой буддийского Востока, особенно с религиозной и фило-
софской системой Древней Индии. 
Таким образом, мы видим, что Бунин постоянно ощущал свою принад-
лежность не только к своему биологическому роду, но и к литературной тра-
диции, преемственность внутри которой понималась им в терминах генети-
ческого наследования. Писатели и их тексты из ранних эпох воспринимались 
им как неотъемлемая часть самого себя. Его мир не был замкнут в пределах 
современного историко-культурного поля. И часто своеобразным маркером, 
отсылающим к целому блоку соответствующих текстов, мотивов, образов и 
ассоциаций становится в творчестве Бунина имя собственное.
До сих пор среди исследований поэзии и прозы писателя преобладают 
либо работы, посвященные исключительно лингвистическому аспекту
1
име-
ни собственного, либо важные, но фрагментарные замечания литературовед-
ческого характера, сделанные без попыток реконструкции целостной карти-
ны бунинской поэтики имени.
1
См., например: [Листрова-Правда, 1995]; [Зверев, 1998]; [Яровая, 2000]; [Бурцев, 2011]. 

---

7 
Так, например, в работах исследователей не раз отмечалось соотноше-
ние имен в прозе Бунина с реальными историческими личностями. О.А. Лек-
манов в заметках к новелле «Легкое дыхание» (1916) находит связь имен 
собственных рассказа с контекстом одного из самых значительных периодов 
русской истории – временем Ивана Грозного и его любимца опричника Ма-
люты Скуратова, а также со второй половиной XVII в., – периодом правле-
ния второго царя из династии Романовых – Алексея Михайловича [Лекманов, 
2000].
Е.Е. Анисимова в статье «В.А. Жуковский как ―Василий Афанасьевич 
Бунин‖: Жуковский в сознании и творчестве И.А. Бунина (от ранних перево-
дов к ―Темным аллеям‖)» на примере романа «Жизнь Арсеньева» (1933) и 
рассказов «Дело корнета Елагина» (1925) и «Зойка и Валерия» (1940) пока-
зывает связи Бунина с В.А. Жуковским, А.С. Пушкиным, М.Ю. Лермонто-
вым, Н.Я. Данилевским, Ф.М. Достоевским, устанавливающиеся через фами-
лии персонажей [Анисимова, 2010]. Тот же подход демонстрирует К.В. Ани-
симов в статье «―Поистине достоин изучения‖. Географическая экзотика в 
повествовательной структуре ―крестьянских‖ рассказов И.А. Бунина (―Ноч-
ной разговор‖ 
‒ ―Будни‖) на примере героев рассказа «Будни» (1913), где 
фамилия героя аллюзивно отсылает к наследию В.А. Жуковского и Л.Н. Тол-
стого [Анисимов, 2013]. 
Важной составляющей таких исследований является сумма аналитиче-
ских приемов, определяющаяся стремлением прочесть произведение как сис-
тему подтекстов, зашифрованных словесных кодов. В работах Е.В. Капинос 
впервые ставится проблема героев-однофамильцев и дается анализ одной из 
ономастических моделей в прозе Бунина [Капинос, 2010, 2011]. Данная рабо-
та показала, что сближение рассказов героями-однофамильцами обусловли-
вает мотивное единство самих текстов, а также формирует своеобразную 
стратегию циклизации прозы Бунина.