Настоящей выпускной квалификационной работы «Поэтика имени в творчестве И. А. Бунина». Количество страниц работы: 136. Список использован

тика любви». Прочитав ее, я вспомнил что-то смутное, что слышал еще в 
ранней юности от моего отца о каком-то бедном помещике из числа наших 
соседей, помешавшемся на любви к одной из своих крепостных, и вскоре вы-
думал и написал рассказ с заглавием этой книжечки…(Курсив наш. – Я.Б.)» 
[Бунин, 1965-1967: 369]. Как и в «Легком дыхании», героиня предыдущего 
рассказа и история ее любви с Хвощинским, находится не в фабуле, а в сю-
жете: на момент событий рассказа Лушка уже умерла. Однако если Олю 
Мещерскую читатель впервые видит через инстанцию повествователя на 
портрете, то об историю Лушки «некий Ивлев» впервые слышит: «Графиня 
<…> все сводила разговор на любовь и между прочим рассказывала про сво-
его близкого соседа, помещика Хвощинского, который, как знал Ивлев еще с 
детства, всю жизнь был помешан на любви к своей горничной Лушке, 
умершей в ранней молодости. ―Ах, эта легендарная Лушка! – заметил Ивлев 
29
См., например: [Зоркая, 1976]. 

---

114 
шутливо, слегка сконфузясь своего признания (Курсив наш. – Я.Б.)» [IV, 45]. 
Опять же по контрасту, в отличие от подробнейшего описания прелестной 
внешности Оли Мещерской, как выглядела Лушка либо неизвестно, либо 
«говорят, [она – Я.Б.] совсем нехороша была собой (Курсив наш. – Я.Б.)» 
[IV, 45]. Если в первом случае сам текст рассказа постоянно напоминает о 
том, что героиня будто жива: «Это Оля Мещерская» [IV, 94], то во втором 
случае Ивлеву кажется, «что жила и умерла Лушка не двадцать лет тому на-
зад, а чуть ли не во времена незапамятные» [IV, 47]. 
Меняется в рассказе и характер рамки. Если в «Легком дыхании» ге-
роиня репрезентируется в большей степени через портреты, то в «Граммати-
ке любви» от портретов Бунин оставляет только «образ в серебряной ризе» 
[IV,49]. Икона же, теснейшим образом связанная со следованием канону, по 
словам С.Н. Булгакова, есть в то же время и «художественно-творческий акт, 
в котором копирующий воспроизводит в себе, оживляет и вместе вживается 
в творчество мастера (Курсив наш. – Я.Б.)» [Булгаков, 1999: 286]. И, напро-
тив, в случае с образом Лушки важнее становится именно концепт книги, что 
видно уже в заметке о замысле рассказа. Вся сущность Лушки и любовь к 
ней, помещаются Хвощинским на страницы одноименной рассказу книги, 
которую созерцает Ивлев. Именно это сопоставление наблюдения и любова-
ния фотографией Оли в «Лекгом дыхании» и библиотекой и книгой в «Грам-
матике любви» позволяет не только увидеть парность рассказов, но и прин-
ципиальную связь в осмыслении Буниным проблемы возможностей и функ-
ций литературного слова, а в более частном аспекте – иконической специфи-
ки имени собственного. 
Лушка буквально запаковывается, по принципу матрешки последова-
тельно заключается в рамки
30
. Ивлева завлекает в имение память и слух о та-
инственной Лушке, но при необходимости «чем-нибудь объяснить свой за-
езд», [IV, 48] он говорит, что «хочет посмотреть и, может быть, купить биб-
лиотеку (Курсив наш. – Я.Б)» [IV, 48]. Шаг за шагом преодолевая разного 
30
Подробрее об этом см.: [Анисимов, 2015: 20-31]. 

---

115 
рода границы, он добирается до самой книжечки. Дух Лушки буквально пре-
творяется в слова и в сам физический облик книги, которому уделено значи-
тельное внимание Ивлева. Сначала он специально просит «хоть посмотреть 
ее (Курсив наш. – Я.Б.)» [IV, 51] – на этот раз отдельную книгу (хотя «ее» 
вполне можно принять за «Лушку»), а затем тщательно перечисляет темати-
ческое содержание и описывает архитектонику книжки – подобно тому, как 
внимательно и подробно были описаны волосы Оли Мещерской, ее коричне-
вое гимназическое платье и чернильные пятна на пальцах. Так, Ивлев делает 
замечания о внешнем облике страниц, расположении слов, даже о цвете чер-
нил: «Ивлев стал медленно перелистывать ―Грамматику любви‖. Она вся де-