Роберт Грин-48 законов власти гл

Не показывай всего, на что способен. Мудрый человек не открывает своих знаний и 
талантов до конца, если хочет быть за них почитаемым. Он позволит тебе узнать о них, но не 
разобраться в них. Никому не должно знать, до какого предела простираются его способности, 
чтобы не разочароваться. Никто никогда не сможет постичь его полностью. Ибо догадки и 
предположения о широте талантов человека порождают большее благоговение, нежели точное 
знание пределов его возможностей, как бы велики они ни были. 
Бальтазар Грациан, 1601-1658 
В начале карьеры Гудини старый японский циркач, с которым они вместе выступали, 
научил молодого артиста древнему трюку: как глотать шар из слоновой кости, а затем снова 
извлекать его. Юноша постоянно репетировал этот трюк, используя маленькую очищенную 
картофелину на нитке — он учился проталкивать картофелину туда и обратно с помощью 
мускулатуры глотки, пока не укрепил мышцы настолько, что смог проделывать трюк и без нитки. 
Организаторы шоу с наручниками в Лондоне обыскали Гудини перед началом представления, но 
никто не догадался заглянуть ему в глотку, где он мог прятать миниатюрные инструменты, 
которые помогли ему вскрыть замки. Но Клеппини все же глубоко заблуждался: не инструменты, 
а тренировки, работа и исследования делали возможными чудеса Гудини. 
Гудини обвел соперника вокруг пальца, вся сиена была разыграна им как по нотам. Он 
позволил Клеппини узнать код французского замка, после чего предоставил тому выбрать именно 
эти наручники. Затем, инсценировав стычку, ловкий Гудини сумел изменить код замка. Он 
тренировался в выполнении этого трюка неделями напролет, но зрители не видели его пота, 
который оставался за сиеной. К тому же Гудини никогда не нервничал, он заставлял нервничать 
других (специально тянул время, которое ему требовалось, чтобы ускользнуть от опасности, 
нагнетая обстановку и заставляя зрителей ерзать в тревожном ожидании). Его игра со смертью, 
всегда изящная и легкая, придавала ему вид супермена. 
Вам, как человеку власти, необходимо постоянно искать и бесконечно репетировать, 
прежде чем выходить на люди. Никогда не демонстрируйте публике те неимоверные усилия, 

---

Роберт Грин «48 законов власти» 
Роберт Грин «48 законов власти» 
227 
которые стоят за вашим спокойствием и уверенностью. Некоторым кажется, что подобная 
откровенность демонстрирует их честность и усердие, но на самом деле она лишь выставляет их 
слабыми — наводит на мысль о том, что, приложив столько усилий, того же результата смог бы 
добиться любой, или о том, что они не соответствуют своему месту. Оставьте ваши старания и 
ухищрения при себе, выглядеть все должно так, словно вы наделены легкостью и изяществом 
богов. Никому не известен источник божественной власти, все видят только результат ее 
действия. 
КЛЮЧИ К ВЛАСТИ 
Первые представления о мощи пришли к человечеству при столкновениях с силами 
природы — вспышка молнии в небе, неожиданное наводнение, стремительность и свирепость 
дикого зверя. Эти силы не нуждались в раздумьях, не требовали планирования — их мощь 
проявлялась во внезапности появления, в гармоничности, во власти над жизнью и смертью. И в 
наши дни обладание силой именно этого типа кажется нам наиболее притягательным. С помощью 
науки и технологий мы воссоздаем стремительность и грозную мощь природы, но не в полной 
мере: наши машины шумят и ломаются, они требуют большого труда, который невозможно 
скрыть. 
Даже самые искусные творения мастеров не в состоянии искоренить нашего восхищения 
перед тем, что движется бесшумно и без усилий. Власть, которую имеют над нами дети, 
заставляющие нас идти у них на поводу, объясняется обольстительным очарованием существ 
менее рефлексивных, более нежных и непосредственных, чем мы. Мы не можем вернуться в это 
состояние, но если нам удается имитировать подобную непринужденность, мы вызываем у 
окружающих некое первобытное благоговение, какое всегда пробуждала и пробуждает в человеке 
природа. 
Один из первых европейских писателей, изложивших этот принцип, принадлежал к среде, 
максимально неестественной, ко двору эпохи Возрождения. В своей «Книге придворного», 
опубликованной в 1528 году, Бальдассаре Кастильоне описывает чрезвычайно изощренные и 
составляющие целый кодекс манеры истинного придворного. И ко всему, объясняет Кастильоне, 
обхождение придворного должно отличать то, что он называет «spezzatura» — способность 
придавать трудному вид простого. Он настоятельно рекомендует придворному «овладеть 
искусством держаться в любых ситуациях с известной непринужденностью, скрывающей любую 
искусственность и сообщающей всему, что говорят или делают, простоту и естественность». Нас 
восхищает виртуозность мастеров, однако это восхищение возрастет многократно, если творения 
отличает изящество и легкость, — «в то время как... очевидность тяжких усилий и труда до 
седьмого пота полностью лишает привлекательности и обесценивает всё, какую бы ценность это 
ни имело». 
Понятие «spezzatura» пришло из мира искусства. Все великие мастера ревностно хранили 
свою работу в тайне. На суд публики представляли лишь полностью законченные произведения 
искусства. Микеланджело даже Папе Римскому не позволял наблюдать за тем, как он работает. 
Мастерская художника Возрождения всегда была закрыта как для публики, так и для покровителя, 
не из опасения, что украдут идею, а потому, что произведение, которое видят в процессе работы 
над ним, многое теряет: исчезает магия, волшебство, обдуманная и тщательно создаваемая 
атмосфера простоты и естественной прелести. 
Живописец Возрождения Вазари, бывший к тому же замечательным искусствоведом и 
первым художественным критиком, высмеивал Паоло Учелло, нарушавшего законы перспективы. 
По его мнению, в работах Учелло слишком явственно сквозили усилия, прилагаемые им, чтобы 
справиться с этим недостатком, — это делало картины вымученными, ремесленный труд в них 
перевешивал вдохновение. Ту же реакцию и сейчас вызывает у нас исполнитель, неспособный 
скрыть, каких усилий ему стоила работа: все удовольствие от ее плодов исчезает при виде того, 
как человек выбивался из сил. При этом вместо наслаждения произведением ощущается 
неловкость. Те исполнители, которые не показывают напряжения, вселяют в нас покой, создавая 

---

Роберт Грин «48 законов власти» 
Роберт Грин «48 законов власти» 
228 
иллюзию того, что их мастерство — не результат труда, а некое естественное их качество (даже 
если в действительности им приходится трудиться не меньше, чем первым). 
Понятие «spezzatura» касается любой формы власти, поскольку власть чуть ли не 
полностью зависит от видимости и иллюзий, создаваемых вами. Ваши публичные выступления 
подобны произведениям искусства — они должны быть яркими, захватывающими, даже 
развлекающими. Обнажите скрытые механизмы своего творения — и вы немедленно станете 
простым смертным. То, что доступно пониманию, не вызывает благоговейного чувства — мы 
говорим себе, что и сами справились бы не хуже, будь у нас столько денег и времени. Не 
поддавайтесь искушению продемонстрировать, как вы творите, — куда умнее скрыть механизмы 
своего искусства. 
Талейран применял эту концепцию каждый день своей жизни — и это способствовало 
тому, что его окутывала аура власти. Он никогда не любил слишком тяжело работать, но заставлял 
других выполнять работу для него — шпионаж, расследования, детальный анализ. Имея в своем 
распоряжении результаты этого гигантского труда, сам он, по крайней мере внешне, никогда не 
был в напряжении. Когда его осведомители сообщали, что должно произойти то или иное 
событие, он в светской беседе мог обронить, что предчувствует его неизбежность. В результате 
его стали считать провидцем. Его краткие лаконичные высказывания и остроты всегда полно и 
точно характеризовали ситуацию. Они, однако, были не экспромтами, а результатами серьезных 
исследований и размышлений. На всех, кто его знал, включая самого Наполеона, Талейран 
производил впечатление человека, обладающего безграничной властью, — впечатление 
всесильности в первую очередь было обусловлено изяществом и внешней легкостью, с которой он 
добивался осуществления своих замыслов. 
Есть и другая причина, по которой желательно скрывать закулисную сторону ваших дел: 
любые сведения, просачивающиеся вовне, могут быть использованы окружающими против вас. 
Вы лишаетесь преимуществ, которые дает молчание. Нам, как правило, хочется, чтобы мир узнал 
о наших достижениях, — хотим потешить свое тщеславие, заставить восхищаться нашей 
сноровкой и мастерством, хотим даже сочувствия к своему тяжкому труду, к часам, затраченным 
на достижение нашего уровня артистизма. Научитесь контролировать эту тягу к болтовне — иначе 
добьетесь противоположного результата. 
Помните: чем большей тайной окутано то, что вы делаете, тем более грозной кажется сила, 
которой вы наделены. Создается впечатление, что вы, и только вы, в состоянии выполнить то, что 
вы делаете, — а авторитет человека, обладающего уникальным даром, высок безмерно. Наконец, 
если вы достигаете задуманного с легкостью и изяществом, люди верят, что вы способны на 
большее, если приложите больше стараний. Это порождает восхищение, граничащее со страхом. 
Ваши силы неисчерпаемы — никто не в состоянии измерить их до дна. 
Образ: скаковая лошадь. Вблизи мы видим напряжение, с которым наездник управляет 
лошадью, слышит тяжелое, прерывистое дыхание. Но на расстоянии, с которого зрители 
наблюдают за лошадью, 
кажется, что она летит по воздуху, как олицетворение изящества и легкости. Держите 
окружающих на расстоянии, соблюдайте дистанцию, и им будет видна только ваша 
непринужденность.