Традиция — текст — фольклор

Литература 
Афанасьев 1958 — Народные русские сказки А. Н. Афанасьева: В 3 т. М., 1958. 
Богатырев 1971 — Богатырев П.Г. Вопросы теории народного искусства. М., 
1971. 
Неклюдов 1972 — Неклюдов С.Ю. Особенности изобразительной системы в 
долитературном повествовательном искусстве // Ранние формы искусства. М., 
1972. 
Пропп 1946 — Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. Л., 1946. 
Пропп 1969 — Пропп В.Я. Морфология сказки. 2-е изд. М., 1969. 
Фрейденберг 1936 — Фрейденберг О. Поэтика сюжета и жанра. Период антич-
ной литературы. Л., 1936 (переизд.: Фрейденберг О. Поэтика сюжета и жанра / 
Подгот. текста и общ. ред. Н.В. Брагинской. М., 1997). 

---

ИЗ ИСТОРИИ СТРУКТУРНО-ТИПОЛОГИЧЕСКОГО 
ИЗУЧЕНИЯ СКАЗКИ 
 
 
 
Е.М. Мелетинский 
СТРУКТУРНО-ТИПОЛОГИЧЕСКОЕ ИЗУЧЕНИЕ СКАЗКИ 
В.Я. Проппа «Морфология сказки» была издана в 1928 г. Это исследо-
вание в некоторых отношениях намного опередило свое время: абсолют-
ный масштаб научного открытия В.Я. Проппа стал очевиден только после 
того, как в филологические и этнологические науки внедрились методы 
структурного анализа. В настоящее время «Морфология сказки» — одна 
из самых популярных книг в мировой фольклористике. Она переведена на 
английский [Propp 1958; 1968] и итальянский [Propp 1966] языки, с сокра-
щениями — на польский язык [Propp 1968], готовятся немецкий и румын-
ский переводы. 
В 20-х годах был очень силен интерес к проблемам художественных 
форм, в том числе и фольклорных; но только В.Я. Пропп довел изучение 
формы сказки до открытия ее структуры. Заслуживает внимания, что для 
В.Я. Проппа морфология как раз не была самоцелью, что он стремился не 
к 
 
163 

---

описанию поэтических приемов самих по себе, а к выявлению жанровой 
специфики волшебной сказки, с тем чтобы впоследствии найти историче-
ское объяснение единообразию волшебных сказок. Рукопись, представ-
ленная автором в редакцию непериодической серии «Вопросы поэтики» 
(издававшейся Государственным институтом истории искусств), первона-
чально включала дополнительную главу с попыткой такого исторического 
объяснения. Впоследствии эта глава, не вошедшая в окончательный текст, 
была развернута в обширное фундаментальное исследование «Историче-
ские корни волшебной сказки» [Пропп 1946]. 
Изучая специфику волшебной сказки, В.Я. Пропп исходил из того, что 
диахроническому (историко-генетическому) рассмотрению сказки должно 
предшествовать ее строгое синхроническое описание. Разрабатывая 
принципы такого описания, В.Я. Пропп поставил перед собой задачу выяв-
ления постоянных элементов (инвариантов), наличествующих в волшеб-
ной сказке и не исчезающих из поля зрения исследователя при переходе 
от сюжета к сюжету. Открытые В.Я. Проппом инварианты и их соотноше-
ние в рамках сказочной композиции и составляют структуру волшебной 
сказки. 
До В.Я. Проппа господствовали атомистические концепции: неразложи-
мой повествовательной монадой считался либо мотив, либо сюжет в це-
лом. 
Из мотивов исходил акад. А.Н. Веселовский [Веселовский 1940], о кото-
ром В.Я. Пропп упоминает в своей книге с величайшим уважением. Сюже-
ты А.Н. Веселовский рассматривал как комбинации мотивов, их соотноше-
ние он при этом представлял чисто количественно; большой процент по-
вторяющихся мотивов он объяснял наличием заимствования, миграции. 
Позднее о мотивах как носителях повторяемости в сказке писали К. 
Шпис, Фридрих фон дер Лайен [Spiess 1924; Leyen 1925] и др. Из сюжета 
как основной и естественной единицы фольклора исходил Антти Аарне, 
создатель международного каталога сказочных сюжетов, и финская («ис-
торико-географическая») школа в целом. Сюжет выступает постоянной 
единицей в изучении сказки в известной монографии одесского ученого 
P.M. Волкова [Волков 1924]. 
На первых страницах «Морфологии сказки» В.Я. Пропп, энергично по-
лемизируя со своими предшественниками, по- 
164 

---

казывает, с одной стороны, делимость и мотивов и сюжетов, а с другой — 
отсутствие четких граней и обоснованных критериев для установления 
границ сюжета, для уверенного различения самостоятельных сюжетов и 
сюжетных вариантов. И сюжеты и мотивы, несмотря на их повторяемость, 
по мнению В.Я. Проппа, не объясняют специфического единообразия 
волшебной сказки. Как это ни парадоксально на первый взгляд, они со-
ставляют переменные, вариативные элементы сказки. К этому следует до-
бавить, что само соединение мотивов в сюжете (точнее говоря, их группи-
ровка, распределение в нем) зависит от специфической для сказки посто-
янной композиционной структуры
1
. 
Одновременно с В.Я. Проппом или даже немного раньше задачи струк-
турно-морфологического изучения выдвигались А.И. Никифоровым в 
очень содержательной статье [Никифоров 1928] (написана в 1926 г.). Его 
интересные наблюдения были сформулированы в виде нескольких мор-
фологических законов. Это — закон повторения динамических элементов 
сказки в целях замедления и усложнения его общего хода; закон компози-
ционного стержня (сказка может быть одно- и двухгеройная, два героя ли-
бо равноправны, либо нет); наконец, «закон категорической или граммати-
ческой формовки действия». А.И. Никифоров предлагает рассматривать 
отдельные «сказочные действия» и их объединение по образцу словооб-
разования в языке. По его наблюдениям, можно выделить «префиксаль-
ные сказочные действия» (с широкими возможностями замен), «корневые» 
(почти не варьируемые), «суффиксальные» и «флективные». А.И. Ники-
форов очень близко подходит к концепции В.Я. Проппа в своем тезисе о 
том, что постоянной является лишь функция персонажа, его динамическая 
роль в сказке. Главный персонаж, по мнению А.И. Никифорова, является 
носителем функции биографического порядка, а «вторичные персонажи» 
— авантюрно-осложняющего порядка (т. е. помощи герою, препятствий 
ему или функции объекта его домогательств). Любопытно, что предлагае-
мая А.И. Никифоровым схема буквально предвосхищает «структурную мо-
дель деятелей» в «Структурной семантике» А.Ж. Греймаса [Greimas 
1966б]. 
Группировка частных функций главного персонажа и вторичных персо-
нажей в некоторое количество комбинаций составляет, по А.И. Никифоро-
ву, основную пружину 
165 

---

сказочного сюжетосложения. Эти и другие его мысли очень плодотворны, 
но, к сожалению, не были развернуты в систематическое исследование 
сказочной повествовательной синтагматики, как это сделано В.Я. Проп-
пом. Кроме того, у А.И. Никифорова не всегда достаточно четко разделя-
ются уровни (сюжетный, стилистический и т. п.), И наконец, сами структур-
ные принципы не были у него столь четко противопоставлены атомистиче-
ским концепциям, как это имело место в работе В.Я. Проппа, который убе-
дительно показал, что специфика волшебной сказки оказалась заключен-
ной не в мотивах (не все, но многие сходные мотивы волшебной сказки 
можно найти и в других жанрах), а в неких структурных единицах, вокруг 
которых мотивы группируются. В.Я. Пропп проанализировал последова-
тельный ход событий в волшебных сказках из сборника Афанасьева и на-
шел, что этот ход во многом совпадает, хотя мотивы там самые разнооб-
разные. 
Исследователь обнаружил, что постоянными, повторяющимися элемен-
тами волшебной сказки являются функции действующих лиц (общим чис-
лом тридцать одна: отлучка, запрет и нарушение запрета, разведка