Учебное пособие {2} Gaudeamus igitur Juvenes dum sumus! Post jucundam juventutem, Post molestam senectutem Nos habebit humus

{156}
рактных понятий: «Различие научного понятия и художественного образа позволяет выявить специфическую особенность искусст­ва...» (Эстетическое сознание и процесс его формирования.— М., 1981.— С. 7). «Только художественный образ как особый способ отра­жения жизни в искусстве поможет нам определить специфику по­следнего...» (Киященко Н. И., Лейзеров Н. Л. Теория отражения и проблемы эстетики.— М., 1983.— С. 6; см. также: Бесклубенко С. Д. Природа искусства.— М., 1982.— С. 98; Гулыга А. В. Принципы эсте­тики.— М., 1987.— С. 215 и др.). Эта точка зрения проводится во всех учебниках и пособиях по эстетике (см.: Марксистско-ленинская эс­тетика.— М., 1983. С. 159; Эстетика.— Киев, 1991. С. 83). Правильно подмечая одно из показательных, так сказать, «технических» отли­чий искусства от науки, сторонники этой, как, впрочем, и других то­чек зрения, следствие специфики искусства выдают за ее причину.
Естественно возникает вопрос: а почему искусство отражает жизнь в форме или способом художественных образов, а наука в аб­страктных понятиях? Чтобы правильно ответить на этот вопрос надо помнить непреложную истину: форма, способ отражения определя­ется прежде всего тем, что отражается. Отличие, например химии от ботаники не в том, что первая описывает мир через формулы, а вто­рая в иной форме, а в том, что в одном случае познаются химические явления и процессы, а в другом — растительный мир. Социология и экономическая теория пользуются примерно одинаковыми спосо­бами исследования и описания, но это разные науки, поскольку у каждой свой объект изучения.
Чтобы вскрыть действительную основу специфики искусства, необходимо и для него выявить специфический объект отражения, обусловливающий, в конечном счете, и социальную необходимость, незаменимость искусства, и все особенности способа, формы отра­жения жизни. Искусство есть не только специфичное отражение действительности, но, и это очень важно, — отражение специфичес­кого в действительности. Очевидно, наиболее показательно это мож­но показать, сравнивая объекты отражения науки и искусства.
Всякое отражение, теоретическое или художественное, в принципе начинается с обращения к конкретным проявлениям действительности, к реальным фактам. Но непосредственное бытие, живые факты являются для науки лишь исходным условием пости­жения сущности как специфического объекта теоретического по­знания. Беспощадное лезвие научного проникновения в действи­тельность рассекает непосредственное бытие, отчленяя случайное, индивидуально-единичное, внешнюю видимость. Между тем не­меньший интерес для людей представляет отражение, воспроизве­дение всего богатства, всей жизненности непосредственного бытия реального мира. Как подметил Н. Г. Чернышевский, «... в жизни все-
{157}
гда есть эти подробности, не нужные для сущности дела, но необхо­димые для его действительного развития; должны они быть и в по­эзии» (Чернышевский Н. Г. Избр. соч.— С. 438).
Сама задача науки выделять, выкристаллизовывать сущность предполагает определенное «выхолащивание» картины мира. Благодаря вторжению научной мысли скудеет богатство бесконечно многообразной природы, ее весны никнут и переливающиеся краски тускнеют. Живые страсти и поступки конкретных людей, полнота привлекательных и чудесных, комических и трагических явлений превращаются в абстрактные всеобщности. Цель науки отражать действительность в ее всеобщих связях приводит к тому, что она не останавливается на открытии сущности одного факта, а углубляется в сферу существенных отношений, выражаемых в законах.
Открываемые наукой законы еще «дальше» стоят от непосред­ственного бытия в смысле отвлеченности от живой, подвижной ре­альности. «Царство законов — это спокойное содержание явления; явление есть то же самое содержание, но представленное в беспокой­ной смене и как рефлексия в иное» (Гегель Г. Наука логики. В 3-х тт. Т. 2.— М., 1970-1972.— С. 140).
Таков уж удел науки: ее законы не могут содержать непосред­ственного соотношения прошлого, настоящего и будущего, ибо зако­ны отражают «спокойное», так как качество, сущность, закон могут быть поняты как моменты относительного покоя, выделенные из массы движущихся явлений и случайностей действительности. Да­же когда теоретически исследуется развитие, то его законы должны быть выделены, «оторваны» от живой конкретной динамики жизни и зафиксированы в абстрактных категориях.
Искусство же способно воспроизводить конкретную динамику жизни, связь времен, и эта способность обусловлена специфическим его объектом.