Учебное пособие издание второе, переработанное и дополненное минск, 2003

Она также жаловалась на скованность в сексуальных отношениях с партнерами. Потребова-
лись долгое время и опыт интимных отношений, чтобы телесный контакт между пациенткой 
и матерью восстановился: например, они стали обмениваться поцелуями при встречах и рас-
ставаниях. 
Постепенно ребенку становятся доступны более зрелые формы комму-
никации. С появлением речи возможности ребенка регулировать и познавать 
свое тело увеличиваются, он уже способен относиться к нему как бы «со сто-
роны», а именно со стороны культуры. Телесные состояния приобретают для 
ребенка особый смысл, несводимый ни к биологическому, ни к индивиду-
альному.
На этом этапе психосоматические заболевания могут возникнуть как 
следствие нерационального использования вербальных конструкций (неадек-
ватного обозначения с помощью слов телесных состояний) или патогенного 
мифа болезни, присущего его семье. Так, для пациентов с соматизированным 
расстройством характерным является наличие базовых, приобретенных в 
детстве убеждений типа «мир – опасное место, я уязвим», «только болезнь 
может служить поводом для уклонения от обязанностей», «я должен полно-
стью контролировать свое тело» и т.п. (Sanders, 1996). 
Овладев своим телом, человек может использовать его в собственных 
целях как инструмент для решения проблем, что объясняет феномен «бегства 
в болезнь», ипохондрические и соматоформные расстройства. 
Наконец требования культуры также могут способствовать возникно-
вению болезни (см., напр., главу 11 данного пособия). 
Согласно мнению Дж. Батлер, доминирующий в традиционной науке 
объективистский дискурс основывается на положении об изначальной «за-
данности», реальности существования человеческого тела. При этом данный 
дискурс утверждает, что символическое наполнение тела является попыткой 

---

151 
общества осмыслить его природные свойства. В результате различия между 
полами предстают под маской естественных различий. Батлер, оспаривая та-
кой подход, утверждает, что не существует никакого «реального» тела. Те-
лесность человека создается заново (конструируется посредством определен-
ных дискурсов) в каждой культуре. Гендерные различия отражают различия 
в доступе к власти. Не только свойства тела как якобы естественного объекта 
оказываются социально сконструированными, но и сам этот объект распо-
знается посредством первичного дискурсивного акта. Феминистские авторы 
утверждают, что из гуманитарных наук исключено именно женское тело, в то 
время как мужское тело является скрытым эталоном, в сравнении с которым 
тело женщины получает свою оценку. Многие проявления женской телеснос-
ти рассматриваются как патологические лишь потому, что они не встречают-
ся у мужчин. Обычно в качестве примеров подобного «оценивания» приво-
дятся роды и послеродовая депрессия. Наиболее частое критическое замеча-
ние в адрес конструктивистского подхода к проблеме тела сводится к тому, 
что в этом подходе тело рассматривается как пассивный объект социального 
дискурса, вне контекста субъективных чувств, страданий и желаний (Батлер, 
2000; Sampson, 1998). 
Важным условием формирования тела в истории и культуре являются 
религиозное воспитание и воздействие. Несмотря на то, что в настоящее вре-
мя большинством авторов современное западное общество рассматривается 
как светское, есть определенные основания считать, что многие религиозные 
ценности и постулаты получены им «по наследству» и теперь выступают под 
маской моральных и политических законов, а также медицинских требова-
ний. Например, «биопсихосоциальный» подход в медицине можно считать 
соединением моральной модели здоровья (взятой из христианской этики) с 
концепциями естественнонаучной медицины. М. Дуглас отмечает важность 
телесных метафор в религиозных церемониях. Многие образы Нового Завета 
связаны с понятиями чистоты и опасности загрязнения, причем угроза чисто-
те и спасению души исходит от тела. Поэтому прихожанам предлагаются те-
лесные по их характеру ритуалы очищения и воздержания. Символическое 
наполнение в религиозных практиках получают еда, сексуальные и репро-
дуктивные функции, функционально-анатомические характеристики челове-
ческого тела, например, такие, как право- и леворукость, – считает Р. Херц. 
Несмотря на то, что доминирующий в христианстве дискурс о теле в основ-
ном является негативным, лишь посредством телесных практик человек мо-
жет приблизить себя к Богу (Turner, 2001).
Больное и умирающее тело является объектом изучения в медицине. И, 
хотя она в основном старается раскрыть биологические закономерности 

---

152 
функционирования человеческого тела, тем не менее социальные факторы 
всегда оказывали сильное влияние как на медицинские концепции, так и на 
сам процесс лечения. Наиболее известны в области социологии медицины 
работы М. Фуко, П. Старра, Р. Фицпатрика, Б. Тернера. Особенностью меди-
цины является то, что она – одновременно и область науки и направленная на 
тело практика. И в этом втором аспекта медицина всегда находилась в осо-
бых взаимоотношениях с религией, государством и культурой.
Анализ публикаций, в которых обсуждается влияние общества на тело, 
позволяет выделить два подхода к оценке такого взаимодействия. Одна из 
оценок заключается в том, что общество «цивилизует» человека, позволяя 
ему преодолеть свое животное начало. Благодаря обществу человек получает 
возможность контролировать собственные эмоции и телесные проявления, 
выражать в речи свои телесные состояния. Таким образом, из куска плоти те-
ло становится совершенной машиной, подчиненной человеческой душе. Воля 
и способность человека к самоконтролю – это социальные по своему проис-
хождению феномены (Круткин, 1993; Тхостов, 1992, 1994).
Однако всегда существовала и противоположная точка зрения, отчет-
ливо высказанная З. Фрейдом (1989) в его поздних работах. Он полагал, что 
общество чрезмерно подавляет человеческие инстинкты, что такое положе-
ние не может сохраняться бесконечно, поэтому неизбежны войны и вспышки 
насилия. Аналогичную точку зрения высказывал Ф. Ницше, который рас-
сматривал человеческую жизнь и развитие общества в контексте непрерыв-
ной борьбы между рационализмом и чувственным удовлетворением потреб-
ностей (Turner, 2001). 
Противопоставление человеческого и животного начал отражает из-
вечную дихотомию человеческого мышления: дихотомию добра и зла (Мар-
ков, 1997). При этом «зло» заключено в теле, в частности, как отмечают не-
которые феминистские авторы, в женском теле (Батлер, 2000).