Деятельности

К ПРОБЛЕМЕ ИССЛЕДОВАНИЯ РЕЧИ
БОЛЬНЫХ ШИЗОФРЕНИЕЙ
При изучении речи психически больных, в частности больных
шизофренией, объектом исследования является, во-первых, рече-
вое поведение и, во-вторых, речевая продукция больных, т. е.
устные или письменные тексты. Предполагается, что речевое по-
ведение индивида является частным случаем его поведения в це-
лом, одной из реализаций общей стратегии поведения человека.
В норме выбор человеком именно речевого поведения обусловлен
ситуациями, когда целью поведения является «социальная связь»
(в широком смысле слова), поскольку основной функцией речи
является «функция сообщения, социальной связи, воздействия на
окружающих» [Выготский, 1956].
Из сказанного следует, что анализ речевого поведения психи-
чески больных предполагает в первую очередь привлечение кли-
нических понятий, принятых для описания разнообразных рас-
стройств поведения больных. Экспериментальное исследование ре-
чевого поведения психически больных, в частности больных
шизофренией, потребовало бы учета таких факторов, как потреб-
ности, установка, мотивация, характер функционирования тех или
иных физиологических механизмов, тип межличностных отноше-
ний и т. п. Совершенно ясно, что такой анализ не является
непосредственной задачей лингвистики. Тем не менее некоторые
аспекты речевого поведения больных (например, вероятностная
организация речевого поведения, феномены хезитации в речи
и т. п.) безусловно могут изучаться в рамках задач психолинг-
вистики. Так, исследование вероятностной организации речевого
поведения больных шизофренией с помощью методики субъек-
тивных оценок частот слов и методики восстановления «зашум-
ленных» слов позволило показать, что речевое поведение боль-
ных характеризуется нарушением механизмов опоры на прошлый
речевой опыт, при том что сама вероятностная структура рече-

---

вого опыта оказывается сохранной [Фрумкина, Василевич, Доб-
рович, Гергаыов, 1970].
Исследование речевой продукции, т. е. устных или письмен-
ных текстов, полученных от больных шизофренией, в рамках
лингвистики и патопсихолингвистики
1
предполагает сопоставле-
ние этих текстов с текстами, полученными от здоровых лиц,
с целью установления специфических особенностей речи боль-
ных. Такой анализ позволил бы создать систематическое описа-
ние лингвистических особенностей речи при шизофрении. Воз-
никает, однако, вопрос о том, в каких аспектах должен прово-
диться такой анализ.
Дело в том, что особенности речи больных шизофренией дале-
ко не всегда проявляются в грубых нарушениях грамматическо-
го или синтаксического строя языка. Фонологический уровень,
за исключением некоторых просодических особенностей, вообще
остается сохранным. В сущности, речь больных шизофренией в
большинстве случаев характеризуется не столько «неправильно-
стью», сколько «странностью», «непонятностью», «причудливо-
стью». В этом смысле нарушения речи при шизофрении могут
быть, по-видимому, противопоставлены речевым нарушениям при
афазии [Судомир, 1927; Татаренко, 1938]. Если при афазии на-
рушается главным образом фонологический, грамматический и
синтаксический уровни языка, то при шизофрении на первом
плане, как правило, оказываются нарушения лексико-семантиче-
ского уровня. За этим фактом стоит коренное различие в меха-
низмах, обусловливающих нарушения речи при шизофрении и
афазии. Наиболее определенно эти различия выявляются при со-
поставлении речевой продукции больных шизофренией с образца-
ми речи больных с так называемой семантической афазией (при
поражениях теменновисочно-затылочной области), при которой
задетым оказывается именно семантический уровень языка.
Как указывает А. Р. Лурия, при семантической афазии на-
рушение механизмов симультанного синтеза ведет к нарушениям
«смыслового строения» слова: «непосредственная предметная от-
несенность (слова) остается сохранной, вся же кроющаяся за сло-
вом система связей и отношений оказывается глубоко нарушен-
ной» [Лурия, 1947, стр. 154]. В результате автоматизированный в
норме поиск слова нарушается. Тестом, выявляющим нарушения
этого типа, является предъявление больному картинки с изобра-
жением предмета, с просьбой назвать предмет. Например, в ответ
на предъявление изображения ласточки больной с семантической
афазией отвечает: «Птица. Специально. Она разная... Такая, дру-
гая. Ну, как она называется...» (Цит. по [Иванов, 1962]).
1
Здесь и ниже мы будем называть «патопсихолингвистикой» приложения
лингвистики к психиатрии. Данный термин мы вводим по аналогии с
термином «нейролингвистика», предложенным А. Р. Лурия [Лурия, 1968],
для наименования направления, возникшего в результате приложения
психолингвистики к неврологии.

---

Больной шизофренией на предъявление той же картинки дает
следующий ответ: «Существенно среди пернатых: обладает аэро-
динамическими свойствами тела... Ласточка — эта птица назы-
вается» (ср. типичный ответ больного шизофренией на одну из
карточек теста Роршаха: «художественный эскиз ноги мухи»).
По современным представлениям, афазия связана с фунда-
ментальным нарушением собственно речевых механизмов (при
относительной сохранности мышления) [Лурия, 1947; Бейн,
1957], между тем как особенности речи при шизофрении отра-
жают в первую очередь расстройства мышления [Kasanin, 1946;
Попов, 1959; Рохлин и Гребенцова, 1959].
Заметим, что в рамках клинического подхода особенности ре-
чевой продукции больных шизофренией рассматриваются в непо-
средственной связи с расстройствами мышления и поведения в
целом. Понятия, которыми при этом пользуется психиатрия, обыч-
но охватывают более широкий круг феноменов, чем особенности
собственно речевой продукции. Эти понятия одновременно опи-
сывают и характер речевого поведения, и особенности речевой
продукции, причем все эти феномены рассматриваются не изо-
лированно, в плане нарушений речи как таковой, а в тесной
связи со всеми прочими расстройствами поведения и мышления,
характеризующими некоторый синдром заболевания, т. е. ком-
плекс симптомов, типичный для того или иного этапа болезнен-
ного процесса [Снежневский, 1969].
Например, термином «шизофазия» в клинике описывается не
столько определенный тип речевой продукции, сколько хорошо
известный синдром. Приведем стандартное толкование этого тер-
мина содержащееся в Справочнике невропатолога и психиатра
[1969]: шизофазия характеризуется «речевым распадом, симпто-
мом монолога, характерным сочетанием бессмысленности речи с
относительно правильным построением фраз. Поведение больных
при этом остается относительно правильным: они успешно вы-
полняют различную работу в подсобных хозяйствах, мастерских
и т. п.»
Стремясь передать специфику собственно речевой продукции
при шизофрении, психиатры обычно прибегают к образным вы-
ражениям, наиболее удачные из которых постепенно стали ис-
пользоваться как термины, хотя отчетливого лингвистического
содержания эти термины не имеют. Так, нередко употребляе-
мое в немецкой психиатрической литературе выражение Verschro-
benheit — дословно «выкрутасы» [Gruhle, 1924], соответствует
представлению о «необычности», «витиеватости», «вычурности»
речи больных. Представление о полном распаде речи часто пере-
дается термином Wortsalat — дословно "словесный салат".
В силу такого подхода существующая систематика речевых
нарушений при шизофрении является клинической, а не лингви-
стической систематикой.

---

Следует отметить, что попытки исследовать особенности рече-
вого поведения и речевой продукции больных шизофренией ме-
тодами лингвистики и психолингвистики достаточно многочис-
ленны. Эти исследования в основном можно разделить на две
группы. К первой группе мы относим работы, авторы которых
исследуют те или иные формальные характеристики речевой про-
дукции больных. Можно, например, указать значительное число
работ, где исследуются статистические характеристики речи
больных: средняя длина фразы, число личных местоимений на
100 слов текста, доля многосложных слов, средняя повторяемость
слов на 100 слов текста и т. д. [Baker, 1951; Whitehorn and
Zipf, 1943; Lorenz and Cobb, 1954; Hammer and Salzinger, 1967;
Salzinger a. o., 1964]. В ряде случаев получено, что по этим
характеристикам речевая продукция больных отличается от рече-
вой продукции здоровых индивидов. Такой подход к исследова-
нию речи больных имеет определенную традицию и восходит к
работам Ципфа [Whitehorn and Zipf, 1943; Zipf, 1949]. Следует,
однако, отметить, что перечисленные статистические характери-
стики, даже взятые в совокупности, не обладают дифференци-
рующей силой, т. е. не позволяют определить, какие тексты при-
надлежат больным шизофренией в отличие от больных других
групп,— например, от больных с лобным синдромом [Salzinger,
1967].
С другой стороны, большая часть упомянутых исследований
проводилась вне каких-либо содержательных гипотез — лингвисти-
ческих, психологических или клинических — о природе особенно-
стей речевой продукции при шизофрении. Так, в большинстве ра-
бот нет обоснования того, почему для исследования были выбраны
именно эти, а не другие статистические характеристики текста.
Наконец, в ряде случаев результаты таких исследований имеют
достаточно тривиальную интерпретацию. Так, данные о том, что
у некоторых больных шизофренией весьма высок коэффициент
повторяемости слов [Hammer and Salzinger, 1964], являются
лишь иллюстрацией общеизвестного в клинике шизофрении яв-
ления персеверации в речи.
Ко второй группе исследований можно отнести работы, где
исследуются смысловые аспекты речевой продукции больных ши-
зофренией. Имеется целый цикл работ, рассматривающих в ка-
честве основных характеристик текстов число «смысловых еди-
ниц», указывающих на личное отношение говорящего к предмету
беседы, на его склонность обсуждать себя и других, предъ-
являть жалобы на свое самочувствие или плохое отношение к
нему других лиц и т. п. При этом установлено, что по коли-
честву таких «смысловых единиц» тексты, полученные от боль-
ных шизофренией, отличаются от текстов здоровых лиц и сома-
тических больных [Gottshalk, 1967].
Другой распространенный метод исследования заключается в
том, что больным предлагается давать толкование значений слов.

---

При этом обнаруживается, что толкование слов, даваемое боль-
ными, зачастую отличается от толкования, даваемого здоровыми
лицами: в толкованиях больных, как правило, проявляется па-
тологичность их мышления, тенденция к соскальзыванию на по-
бочные темы, склонность употреблять слова в не свойственном
им значении и т. п. [Попов, 1959; Зейгарник, 1934; Моrаn, 1954;
Feifel, 1949; Ferreira, 1960].
Для исследования достаточно длинных текстов, полученных
от больных шизофренией, нередко применяется методика «cloze
procedure» — метод заполнения пробелов. Методика состоит в
том, что из текста вычеркивается, например, каждое 8-е слово,
после чего экспертам предлагается восстановить смысл данного
текста. При этом можно констатировать, что «поврежденные»
(damaged) тексты больных шизофренией представляют сущест-
венно большие трудности для восстановления, чем тексты здо-
ровых лиц с той же долей пропущенных слов [Feldstein and
Jaffe, 1963; Honigsfeld, 1967; Salzinger a. o., 1964].
Рассматривая эту группу исследований, следует отметить, что
в них по существу изучается не собственно речь больных, а ха-
рактер их мышления. В центре внимания исследователей ока-
зывается содержание текста, а не его языковая структура. На-
пример, исследование числа «смысловых единиц» (работы Готт-
шалька и соавторов) представляет собой своего рода контент-
анализ (content analysis), не лишенный ценности с точки зре-
ния клиники, но не имеющий, с нашей точки зрения, отношения
к речи как таковой.
Итак, мы видим, что первый из упомянутых нами подходов
оказывается неплодотворным потому, что он проводится на уров-
не произвольно выбранных формальных характеристик, которые
не поддаются интерпретации, если не учитывать особенности мыш-
ления больных. Что же касается второй группы работ, то в них
исследование речи в действительности подменяется исследовани-
ем особенностей мышления больных.
Такое положение вещей, с нашей точки зрения, является не
случайным. Оно отражает специфические трудности, возникаю-
щие при изучении речи больных шизофренией. Выходом из поло-
жения явилось бы отыскание такого метода исследования, в рам-
ках которого анализ структуры текста позволил бы проследить,
как особенности мышления больного результируют в специфику
его речи.
Как можно в самом общем виде охарактеризовать те особен-
ности мышления больных шизофренией, которые могут отражать-
ся в речевой продукции больных?
Ответ на этот вопрос следует искать в данных общей психо-
патологии, освещающих некоторые фундаментальные нарушения
поведения и мышления больных шизофренией. Согласно этим
данным, одной из наиболее существенных черт динамики шизо-
френии является неуклонное нарастание у больных аутизма.

---

Аутизм представляет собой ослабление связей с реальностью, от-
гороженность от внешнего мира. Конвенциональная картина мира
для аутичного субъекта замещена частной, единичной картиной
мира; иными словами, аутизм означает нарушение коммуника-
ции в широком смысле слова. Это нарушение коммуникации при
аутизме имеет и весьма наглядное проявление в нарастающей
утрате коммуникативной направленности речи. Как известно, для
нормальной коммуникативной направленности речи характерно,
во-первых, наличие реального адресата коммуникации — собесед-
ника и, во-вторых, существенно то, что целью коммуникации
является передача собеседнику некоторого сообщения. Между тем
при нарастающей аутизации больного, во-первых, место реального
адресата коммуникации начинают занимать воображаемые собе-
седники— галлюцинаторные «голоса»; во-вторых, целью коммуни-
кации все меньше оказывается передача какого-либо сообщения.
По остроумному замечанию Ферейра, больной шизофренией го-
ворит совсем не для того, чтобы быть понятым [Ferreira, 1960].
В конечном счете, речь вообще перестает служить каким-либо
коммуникативным целям. Примером может служить ситуация
«словесного салата» — речевого феномена, наблюдаемого у боль-
ных в конечных состояниях шизофренического процесса.
«Словесный салат» представляет собой набор отрывочных слов
и словосочетаний, не объединенных во фразы и не связанных
какими-либо грамматическими отношениями. В составе такого на-
бора нередки неологизмы, стереотипные повторения одних и тех
же слов, слогов или неосмысленных комбинаций слогов, отдель-
ных звуков, невнятных выкриков (персеверации); типичны риф-
мующиеся комбинации слогов и слов, расчленения слов на от-
дельные элементы с перестановками и замещениями этих элемен-
тов (вербигерация). Речевая продукция при этом временами
напоминает речь ребенка во время игры в одиночестве («эго-
центрическая речь», по Выготскому).
Точно так же нарушение коммуникации в более широком
смысле слова с чрезвычайной отчетливостью проявляется в мыш-
лении больных. Аутистическое мышление утрачивает конвенцио-
нальные логические связи, целенаправленность, обычную эмоцио-
нальную окраску; в нем появляется собственная «кривая логи-
ка»; оно все больше определяется галлюцинаторными и бредовыми
переживаниями больного.
Каким же образом эти особенности мышления могут прояв-
ляться в речевой продукции больных? В этой связи выскажем
следующие соображения.
Язык можно рассматривать как систему конвенциональных
правил; только следование индивида этим правилам делает его
речь, с одной стороны, понятной для окружающих, с другой сто-
роны — соответствующей нормам языка.
Принято считать, например, что при нормальном использо-
вании индивидом языка как системы конвенциональных правил

---

каждое слово имеет фиксированный набор значений, который ре-
ализуется через разные виды контекста. Обычно на основе кон-
текста удается установить, какое именно значение слова в данном
случае реализовано; существенно при этом то, что для задан-
ного контекста оказывается возможным указать одно значение
(один смысл слова); двусмысленность же (ambiguity) является
в норме исключением, а не правилом. В отличие от этого,
у больных шизофренией в одном определенном контексте слово,
по-видимому, может иметь более чем одно значение [Выготский,
1956]. Характерно следующее утверждение одного из больных
шизофренией [Лебединский, 1938]: «У меня на каждое слово
три значения: то, что оно означает; то, что оно может означать;
и то, что подразумевается». Эта множественность смыслов, одно-
временно сосуществующих в пределах одного определенного кон-
текста, т. е. эта специфика неконвенционального использования
семантического уровня языка вытекает, как можно думать, из
самой природы аутизма.
Таким образом, аутизм можно рассматривать как ключевой
момент, определяющий как характерные для шизофрении рас-
стройства мышления и поведения, так и вытекающие из этих
особенностей способы использования языка в его коммуникатив-
ной функции.
Из сказанного следует, что лингвистический подход к рече-
вой продукции больных шизофренией должен быть таким под-
ходом, который позволяет анализировать текст прежде всего с
точки зрения сохранности в речи ее основной коммуникативной
функции, т. е. выполнения конвенциональных правил перехода
от смысла к тексту. Можно подумать, что неконвенциональный
характер содержания мышления больных (т. е. тех знаний о
действительности, которые должны быть переданы в сообщении)
так или иначе результирует в неконвенциональный способ вопло-
щения этого содержания. Мы полагаем тем самым, что в рече-
вом поведении и речевой продукции больных будут специфиче-
ским образом отражены те нарушения, которые типичны для мыш-
ления и поведения больных шизофренией.
Проблема заключается в том, чтобы найти способ описания,
с помощью которого специфические особенности речи больных
были бы представлены в терминах лингвистики, а не психоло-
гии или психиатрии.
Представляется, что среди существующих в современной линг-
вистике подходов поставленным задачам в наибольшей степени
соответствует модель «смысл — текст», разрабатываемая
И. А. Мельчуком и А. К. Жолковским
2
.
В рамках данной модели внимание исследователя сосредото-
чено на способности носителя языка выразить одно и то же со-
2
Общие сведения о модели «смысл — текст» см. [Жолковский и Мельчук,
19691.

---

держание многочисленными способами и, обратно, усматривать
одно и то же содержание в формально разных высказываниях.
Значение трактуется операционно — как инвариант синонимичных
преобразований, в разработке которых и состоит моделирование
"смыслового" владения языком.
С точки зрения авторов данной модели, вопрос об «осмыс-
ленности», а также о характере языкового выражения смысловой
аномальности не входит в компетенцию лингвистики. Анализ
смысла как такового, «очищенного» от языковой оболочки, дол-
жен выполняться не над языковыми выражениями, т. е. не над
текстом, а над некоторой специальной «смысловой записью». Линг-
вистический же анализ направлен на отыскание правил извлече-
ния смысла из текста и воплощения смысла в текст, т. е. его
задача — моделирование такого владения смыслом, которое свя-
зано именно со знанием языка, а не со знаниями о действи-
тельности.
Авторы модели отмечают, что это разграничение далеко не
всегда может быть проведено бесспорным образом [Жолковский
и Мельчук, 1969]. Нам представляется, что найти способ прове-
сти такое разграничение для речевых нарушений, наблюдаемых
у больных шизофренией,— это по существу и означало бы дать
адекватное описание специфики речи при шизофрении.
Очевидно, что реализация такой программы работы потребует
длительных совместных усилий лингвистов и психиатров. Можно
думать, что исследования речи больных шизофренией окажутся
источником новых подходов, которые могли бы и не возникнуть
при изучении только «правильных» текстов.

---