Экспрессивные синтаксические конструкции в текстах литературных рецензий

<…> Пишет он грамотно и профессионально.
Мне, скажем, лично – все, что ему дорого и интересно, – никак. Он меня лично не зацепил.
Там очень много о природе – он описывает Алтай – и наверное, это чудо.
А я этого не понимаю.
Описывает охоту, рыбалку, Байкал, и это чудо - но чудо не про меня.
И много описывает заграницу и разного рода иностранных товарищей.
Это чудо как раз мне хорошо знакомо. Я оказывалась в такого рода тусовке еще и в Америке – я в ней даже и жила, пожалуй, – муж был профессор-славист.
Потом уже отдельно, как писательша побывала в Германии и Австрии – на собственных чтениях.
И, конечно, видела, как там жадно общаются и тусуются и выпивают и расслабляются - молодые и не очень писатели из разных стран. И все это им в радость.
А мне было в тягость и тоску. Ну вот какая я нетусовочная.
Но понять – что все это интересно – я понимаю <…> (Рецензия Юлии Беломлинской на роман И. Кочергина «Я, внук твой», 2009 год).
Данная рецензия строится на использовании вставных конструкций и особого абзацного членения.

Некоторые авторы не просто используют экспрессивные синтаксические конструкции в оценочной и эссеизированной частях рецензии, они намеренно выбирают определенные конструкции, с помощью которых формируется интеллектуальная оценка художественного текста. Высокая частотность употребления конкретной экспрессивной конструкции не только формирует модальный план текста рецензии, но и делает текст этого автора уникальным, узнаваемым. Например, Михаил Визель часто включает вставные конструкции в свои рецензии: примерно 80% всех использованных им экспрессивных конструкций – ВК.

«Романом» сочинение 24-летнего (в новомирской публикации указано, что автор 1983 года рождения, т.е. сейчас ему 26. Но на титульном листе лежащей передо мной рукописи выставлено «2007») петербуржца является в том же смысле, в котором «картиной» является готовая фотография Мэрилин Монро, многажды отпечатанная на цветном шелке. То есть не имеет никакого отношения к тому, что в это слово вкладывалось веками, но зато имеет непосредственное отношение к современному масс-медиа, шоу-бизу и прочим двусложным словам иностранного происхождения (поп-арту, разумеется, тоже).
Проще говоря, это словарик, в котором к каждой из 26 букв латинского (точнее - английского) алфавита привязан тот или иной бренд, от Andy Warhol до Zentropa (не исключая и Putin). Составлены все «словарные статьи» по единой жесткой схеме: Factum (краткая объективная справка) – Punctum (субъективное эссе о том, чем автору дорог этот бренд) – Soundtrack (песня; обычно – американский evergreen) – Bonus (синопсис возможного рекламного ролика) - слоган (тоже рекламный).
Последние два пункта схемы описания красноречиво указывают на принадлежность автора к миру рекламы. Об этом же вопиют и сами тексты. У молодого человека эти самые бренды и из ушей сыпятся, и с языка валятся. Ощущение такое, что кроме брендов его вообще мало что в жизни интересует - в кино он не ходит, машины не имеет, фотографироваться не любит, для общения и совместной жизни у него кот, любимый гаджет – старенькая Nokia 1112 (всё это – по принципиальным соображениям), ну а любимое развлечение — ходить в супермаркет, чтобы потреблять, потреблять, потреблять.
Картина, прямо сказать, вырисовывается грустная и щемящая. Так и видишь этого «лирического героя» (и поэтому всё-таки роман) — молодого человека в очках, одиноко сидящего в двушке на окраине Питера. Перед ним стоит стаканчик любимого виски Jameson, за спиной приговаривают «Ja - Ja!» фигуранты крутящегося нон-стоп немецкого порно, а сам он строчит в открытый ноутбук свои горестные рефлексии о засильи брендов и отсутствии глубины и подлинности у всего и вся, включая его самого…
Но вот какое дело. Автор настолько демонстративно бравирует своей поверхностностью и манипулируемостью («мне безразлично качество покупаемого товара, мне важен только его бренд!»), стиль его настолько прямолинеен и шизофреничен, что в какой-то момент начинает закрадываться сомнение – полно, точно ли Олег Сивун такой утомленный пресыщенный потребитель, современный мсье Онегин-Бегбедер, или просто старательно натягивает на себя эту разношенную маску? Грубо говоря, Николай Островский перед нами, повествующий о том, как он здоровье и молодость сгубил заради идеи, или Михаил Зощенко, говорящий от лица (и по поручению) современного ему обывателя? Тексты, в которых псевдоциничные банальности и трюизмы, общие места Барта, Бегбедера, Маклюэна и Сергея «Духлесс» Минаева (не говоря уж о явно обожаемом им Уорхоле, которому, как указывает Майя Якут (http://exlibris.ng.ru/lit/2008-12-18/7_brand.html), Сивун прямо подражает) примерно поровну чередуются с вполне остроумными и даже неожиданными наблюдениями, с равной степенью допускают и то, и другое.
Но если в первом случае мы имеем дело с Сергеем Минаевым от нон-фикшн (что, впрочем, уже не лишено интереса, потому что до сей поры эта набирающая обороты во всем мире область беллетристики считалась безраздельной вотчиной литературоцентричных интеллектуалов с долгим и разнообразным жизненным опытом, вроде Петра Вайля), то во втором – мало что не с гением. Вероятнее конечно, первое. Но так хочется помечтать о втором…³² (Рецензия Михаила Визеля на роман О. Сивуна «Бренд», 2009 год).
В данной рецензии использовано 16 вставных конструкций, даже встречается случай использования одной ВК внутри другой.

Павел Крусанов практически в каждой своей рецензии прибегает к лексическому повтору с синтаксическим распространением.

Вот радость-то! Ответственно (а если потребуется, и под присягой) заявляю: перед нами большой писатель. Понятно, нет мастера на всякий вкус, всегда найдется тот, кто скажет «фи», но каковы бы ни были индивидуальные пристрастия читателя, в данном случае заявленный уровень очевиден. То есть высок. Настолько высок, что иной раз берут завидки. Всевозможных оттенков белого. Если конкретнее: в этой рукописи есть места, откуда дивным образом сочится чистое вещество литературы. Литературы художественного свойства (Рецензия Павла Крусанова на роман А. Хомченко «Птица», 2016 год).


Очень необычная книга. Какая-то, что ли, породистая. Сам строй повествования, излучаемое им обаяние, свидетельствуют о некоем благородстве происхождения. Так, подержав в руках замшу и дерматин, сразу просекаешь природу того и другого материала. В случае Носова мы имеем дело с материалом, который радует, еще даже не позволив осознать – благодаря каким именно качествам (Рецензия Павла Крусанова на роман С. Носова «Тайная жизнь петербургских памятников», 2009 год).


В каждой отобранной рецензии Сергея Коровина применяются вопросно-ответные конструкции.
А еще мы в какой-то момент обнаруживаем, что автор умудрился совершенно замечательно и в высшей степени профессионально рассказать нам историю, где ровным счетом ничего не происходит, а мы с большим интересом проглатываем что-то даже менее питательное, чем воздух под видом изысканных деликатесов, насыщенных какими-нибудь Омегами-3 или 6 с витаминами В и С, прописанными нам от эректильной дисфункции и пресловутой молочницы. Так, получается, обманул? Нет, просто фокус показал (Рецензия Сергея Коровина на роман С. Носова «Фигурные скобки», 2015 год).


Возможно мы чего-то не догоняем, но этот текст оставил нас совершенно равнодушными. Хроника она и есть хроника, - перечисление с комментариями. В чем фишка? Нет никакой фишки, - перечисленное скучно, комментарии банальны (Рецензия Сергея Коровина на роман И. Клеха «Хроники 1999 года», 2011 год).

Структура классической литературной рецензии включает в себя две основные части: формальную и неформальную. В случае с нашим материалом неформальная часть может быть эссеизированной, то есть в ней могут быть представлены помимо анализа литературного произведения размышления о предметах и явлениях действительности, связанные с интересами рецензента. Кроме того, неформальная часть может быть оценочной: в оценочную часть входит эмоциональная и интеллектуальная оценка, которую рецензент дает анализируемому художественному тексту. Эмоциональная оценка формируется эмотивными высказываниями, основная функция которых заключается в передаче эмоций, которые были вызваны рецензируемым произведением. Интеллектуальная оценка строится на использовании конструкций экспрессивного синтаксиса, необходимых для передачи важной для анализа информации. Таким образом реализуется авторская модальность, и текст рецензии и по структуре, и по функции становится многоаспектным.

ВЫВОДЫ

1. 
   В ходе анализа материала было отобрано 785 экспрессивных синтаксических конструкций, которые условно были поделены на две группы: одиночные конструкции (253) и фрагменты текста (118), включающие в себя несколько экспрессивных конструкций.
   
2. 
   Частотность использования практически всех конструкций экспрессивного синтаксиса, кроме экспрессивно-стилистического словорасположения, в два раза выше в составе фрагментов.
   
3. 
   Наиболее часто авторы рецензий используют вставные конструкции: 98 примеров одиночного употребления и 166 примеров включения ВК в экспрессивные фрагменты.
   
4. 
   Прослеживается закономерная связь между структурой экспрессивной синтаксической конструкции и функцией, которую она выполняет в тексте рецензии. Например, ВК, которые являются уточнениями и пояснениями, представлены небольшими вставками (словами или словосочетаниями), в то время как ВК, функционирующие как разъяснения и попутные авторские ассоциации, могут быть одним или несколькими предложениями.
   
5. 
   В процессе работы с материалом обнаружились нерегулярные экспрессивные синтаксические элементы, функционирующие как конструкции экспрессивного синтаксиса. Нерегулярные элементы представлены эмотивными высказываниями и окказиональными экспрессивными конструкциями.
   
6. 
   Среди основных функций экспрессивных конструкций наиболее важной становится функция передачи оценки рецензента. Общая оценка художественного текста состоит из двух частей: эмоциональной оценки, которая формируется использованием эмотивных высказываний, и интеллектуальной оценки, созданной экспрессивными синтаксическими конструкциями. Таким образом, в рецензии дается двуплановая оценка литературного произведения.
   
7. 
   Структура рецензии включает в себя формальную часть, в которой рецензент дает фактологическую информацию о художественном тексте, и неформальную, которая может быть эссеизированной, то есть включать в себя авторские размышления об окружающем мире, и оценочной, состоящей из эмоциональной и интеллектуальной оценки.
   
8. 
   Авторская модальность формируется использованием конструкций экспрессивного синтаксиса в неформальной части рецензии, которые передают авторское отношение к художественному тексту и включаются в общую оценку. Следовательно, текст рецензии становится многоаспектным как по структуре (имеет формальную и неформальную части), так и по функции (включает в себя фактологическую и оценочную информацию).