Философия

§ 2. Проблема познаваемости мира и философский скептицизм 
389 
Формах его данности человеку. Именно последнее обстоятельство 
и позволило ему утверждать, что вещь познается в явлении, а не 
так, как она существует сама по себе. Но это утверждение, будучи 
абсолютизированным, вырывает непроходимую пропасть между 
сознанием и миром и ведет к агностицизму, понижая, по выраже­
нию Н.О. Лосского, ценность сознания. Мы видим, что корень аг­
ностицизма лежит в разрыве некой координирующей связи между 
субъектом и объектом. Каковы бы ни были гносеологические ги­
потезы о характере этой связи, без ее включения в теорию знания 
неизбежен агностический вывод. 
Одним из истоков агностицизма является гносеологический ре­
лятивизм — абсолютизация изменчивости, текучести явлений, 
событий бытия и познания. Сторонники релятивизма исходят из 
скептического принципа: все в мире скоротечно, истина — и на 
житейском, и даже на научном уровне — выражает наши знания 
о явлениях мира лишь в данный момент, и то, что вчера считалось 
истиной, сегодня признается заблуждением: у истины, как у ле­
карства, есть срок годности. Еще большей зыбкости подвержены 
оценочные суждения. Это особенно остро чувствуется в социаль­
ной жизни, в нравственных нормах и эстетических вкусах. То, что 
недавно признавалось непререкаемым, теперь низвергается как 
исчадье ада и кошмар пережитого некогда страдания. Оценки ме­
няются, как цветные пятна в калейдоскопе. Из этого делается 
обобщающий вывод, будто процесс познания — это заранее обре­
ченная на неудачу «погоня» за вечно ускользающей истиной. Все 
наше знание как бы плавает в море неопределенности и недосто­
верности, оно только — и только! — относительно, условно, кон­
венционально' и тем самым субъективно. 
Это гнетуще скептическое воззрение возникло еще в глубинах 
античности. Примером крайнего релятивизма может служить 
учение Кратила, считавшего, что в мире все изменяется столь 
быстро, что в нем нет абсолютно ничего устойчивого. Поэтому, 
говорил он, нельзя даже назвать гот или иной предмет, животное 
или человека, ибо, пока мы будем произносить слово, они уже 
изменятся и не будут тем, за что мы их принимаем. Кратил со­
ветовал во избежание заблуждения молчать и лишь в случае 
самой крайней необходимости указывать пальцем: тут уж ни в 
чем не ошибешься! 
От лат. conventionalis — соответствующий договору, условию. 

---

388 Глава 12. Теория познания 
быть даны в их «голой» самости. Отсюда вывод: невозможно обна­
ружить то, что не содержится в мысли и чувствах, а там все с 
«примесью» субъективности. Внешний же мир, согласно такому 
представлению, подобно страннику, стучится в храм разума, воз­
буждает его к деятельности, оставаясь в то же время под покровом 
неведомого: ведь он не может в самом деле войти в этот храм, не 
подвергшись при вхождении деформации. И разум вынужден 
только догадываться о том, какой же этот странник, придумывает 
его образ, который оказывается чем-то кентаврообразным: что-то 
от самого странника, а что-то от нашей человеческой природы. Из 
этого рассмотрения видно, что источником агностицизма неизбеж­
но является гипотеза о трансцендентности знания. Источник аг­
ностицизма — разрыв в бытии, признание «непроницаемости 
бытия для Истины», по выражению П.А. Флоренского. 
Сам Кант вряд ли счел бы себя агностиком. Помещая природу 
(природу, как феномен) внутрь круга познания, он верил в без­
граничный прогресс ее познания. Ведь, наблюдение и анализ яв­
лений, согласно Канту, проникают внутрь природы, и неизвест­
но, как далеко со временем человечество продвинется в этом. Гра­
ницы нашего опыта непрерывно расширяются, и сколько бы ни 
увеличивалось знание, границы его тем не менее не могут исчез­
нуть, как не может исчезнуть небесный горизонт. Таким образом, 
на самом деле у Канта все обстоит куда сложнее, чем принято 
утверждать, говоря о его агностицизме. «Этот замечательный 
муж, — писал И.В. Гете о Канте, — действовал с плутовской иро­
нией, когда он то как будто старался самым тесным образом ог­
раничить познавательную способность, то как бы намекал на 
выход за пределы тех границ, которые он сам провел». В чем же 
сложность? На долю человеческого разума, утверждает Кант, вы­
пала странная судьба: его осаждают вопросы, от которых он не 
может уклониться, так как они навязаны ему собственной при­
родой; но в то же время он не может ответить на них, ибо они 
превосходят его возможности. В такое затруднение разум попа­
дает не по своей вине. Он начинает с основоположений, выведен­
ных из опыта, но поднимаясь к вершинам познания, замечает, 
что перед ним возникают все новые и новые вопросы, ответ на 
которые он не может дать. 
Итак, во-первых, Кант поставил здесь вопрос о принципиаль­
ной ограниченности человеческого опыта, во-вторых, признал, что 
действительность всегда выходит за пределы любого знания: она 
в этом смысле «хитрее» всяких теорий и бесконечно богаче их. 
Кроме того, он констатировал, что мир познается всегда только в 

---