Философия

§ 3. Виды познания 
Многообразие видов познания. Говоря о знании «вообще», сле­
дует обсудить чрезвычайное разнообразие видов или характеров 
единого по существу знания. Нельзя считать знанием только 
1 Эта мысль выражалась многими. «Чем меньше у человека познаний, тем 
меньше он способен знать их недостаточность», — гласит шотландская послови­
ца. Ф. Шлегель сказал так: «Чем больше знают, тем больше имеют еще для изу­
чения. Вместе со знанием растет равномерно и наше познание или, вернее, наше 
познавание размера еще не познанного». 
2 Лихтенштадт В.О. Гете. СПб., 1920. С. 499—500. 

---

§ 2. Проблема познаваемости мира и философский скептицизм 3 9 5 
ловек, движимый стремлением к знанию, говорит: «Я не знаю, что 
это такое, но надеюсь узнать». Агностик же утверждает: «Я не 
знаю, что это такое, и никогда не узнаю». Дешевый скептицизм, 
так же как слепой фанатизм, одинаково часто встречается в людях 
ограниченных. По словам Ф. Ларошфуко, люди недалекие обычно 
осуждают все, что выходит за пределы их кругозора. Однако в 
разумной мере скептицизм полезен и даже необходим. Как позна­
вательный прием скептицизм выступает в форме сомнения, а 
это — шаг к истине. Сомнение — червь, подтачивающий и разру­
шающий устаревшие догмы, необходимый компонент развиваю­
щейся науки. Нет познания без проблемы, но и нет проблемы без 
сомнения. Невежество утверждает и отрицает; знание — сомнева­
ется. Однажды В. Гейзенберг в личной беседе сказал, что в неко­
торых философах его больше всего удивляют поразительное само­
мнение и самонадеянность: им кажется все ясным и понятным. А 
вот ему, Гейзенбергу, думается, что в мире больше всего еще не­
ясного и непонятного и лишь ничтожно малая доля кажется по­
нятной. По словам Д.И. Менделеева, спокойной скромности суж­
дений обыкновенно сопутствует истинно научное, а там, где хлест­
ко, с судейскими приемами стараются зажать рот всякому 
противоречию, — истинной науки нет. 
У подлинно глубокого мыслителя философское сомнение при­
обретает форму смирения перед бесконечностью и недоступностью 
бытия. Человечеством многое познано. Но познание обнаруживает 
перед нами и бездну нашего невежества. Действительность выхо­
дит за пределы любого знания. Плохим тоном философского мыш­
ления является склонность к категорическим и окончательным 
суждениям. В мире есть так много таинственного, что обязывает 
нас быть скромными и в разумных пределах осторожными в своих 
суждениях. Настоящий ученый слишком много знает, чтобы раз­
делять непомерный оптимизм, он смотрит на «сверхоптимистов» 
с тем оттенком грусти, с которым взрослые смотрят на игры детей. 
Мы достоверно знаем лишь сравнительно простые вещи. С полным 
сознанием скромности, подобающей глубоким умам, хорошо ска­
зал И. Ньютон: 
«Не знаю, чем я могу казаться миру, но сам себе я кажусь только мальчиком, 
играющим на морском берегу, развлекающимся тем, что время от времени отыс­
киваю камешек более цветистый, чем обыкновенно, или красную раковину, в то 
время как великий океан истины расстилается передо мной неисследованным» . 
1 Вавилов СИ. Исаак Ньютон. М., 1961. С. 196. 

---

394 Глава 12. Теория познания 
кроется дополнительное внутреннее противоречие. Агностики, 
как правило, апеллируют к эмпиризму, чистому опыту. Но агнос­
тицизм непременно впадает в непростительное противоречие с 
фактами, а именно: с тем, что «у всех людей существует непоко­
лебимая уверенность в существовании внешнего мира, и опирается 
она на непосредственное переживание транссубъективности
1
, ок­
рашивающее одни элементы сознания, в противоположность чув­
ствованию субъективности, окрашивающему другие элементы со­
знания». Аналогично: если бы не было активной, реальной при­
чинной связи (а была бы только привычная связь во времени), то 
«не было бы материала для возникновения понятия причиннос­
ти» , каковое существует «во всяком теоретизирующем сознании»; 
то же относится к субстанциональности и т.д.
2
Если бы реальность 
на самом деле противоречила разуму, то все в жизни мира было 
бы нелепо, нецелесообразно! (Можно заметить, что эти аргументы 
против агностицизма параллельны одному из классических дока­
зательств бытия Б о ж и я ; эта связь, разумеется, не случайна. Ведь 
аргументы против бытия Б о ж и я и против познаваемости или само­
го существования природного мира также однотипны.) 
Агностицизм есть гипертрофированная форма скептицизма. 
Скептицизм, признавая принципиальную возможность познания, 
выражает сомнение в достоверности знаний. Как правило,, скеп­
тицизм расцветает буйным цветом в период (или в преддверии) 
ломки парадигм, смены ценностей, общественных систем и т.д., 
когда нечто, считавшееся ранее истинным, в свете новых данных 
науки и практики оказывается ложным, несостоятельным. Пси­
хология скептицизма такова, что он тут же начинает попирать не 
только изжившее себя, но заодно и все новое, нарождающееся. 
В основе этой психологии лежит не исследовательская жажда но­
ваторства и вера в силу человеческого разума, а привычка к «уют­
ным», однажды принятым на веру принципам. Горько сожалея о 
том, что некоторым ученым действительно свойственна такая пси­
хология, К.Э. Циолковский говорил: смеются и отрицают немало, 
и это легко и приятно. Но какой позор лежит на человечестве, 
которое душит великое, избивает и уничтожает то, что потом ока­
зывается благодетельно для него самого. Когда же наконец изба­
вится человечество от этого гибельного порока... 
Как доктрина скептицизм, безусловно, вреден, поскольку при­
нижает практически-познавательные возможности человека. Че-
1
Транссубъективность — нахождение вне субъекта, вне сферы Я. 
2
См.: Лисский Н.О. Указ. соч. С. 40—41. 

---