Литературный язык петровской эпохи План

Инверсия – это стилистически мотивированное отклонение от прямого порядка слов с целью усиления воздействия художественного произведения на читателей и слушателей.
Отклонения от прямого порядка слов возможны в ораторской, патетической речи. На первое место ставятся слова, несущие основную смысловую нагрузку.
Фраза у карамзинистов длинная, тяготеющая к украшенности, цветистости.
Карамзин использует различные типы предложений, различные типы связи между ними в тексте. Строение текста неоднородно, оно зависит от принадлежности к одному из трех стилевых пластов: повествовательному, драматическому или субъективно-лирическому.
Фраза Карамзина приближается к разговорному языку благодаря тому, что автор все предложение строит на интонации и выразительности (экспрессии). Авторская экспрессия особенно ярко выступает при всех отклонениях от объективного, эпического повествования, при эмоциональной оценке автором происходящего.
У Карамзина разрушаются сложные синтаксические конструкции, периоды. Части их становятся менее протяженными, связь между ними более мотивированной. Предложение становится более дробным, членится на легко обозримые части.
Употребляются бессоюзные или союзные объединения, используются нейтральные союзы, близкие к разговорной речи. Не допускается включение одних предложений в другие. Сочинительные конструкции преобладают над подчинительными. Сокращается число союзов; те, что остаются, наполняются новым значением. Происходит усложнение функций союзов, приобретение ими новых экспрессивных нюансов значения. Устраняются старые архаические союзы: # зане, понеже, поелику, ибо, дабы. Карамзин стремился не употреблять сложных подчинительных союзов вроде вследствие чего и др., создающих, по его мнению, канцелярские обороты речи. Из подчинительных союзов обычными для произведений Карамзина являются союзы что, когда, как, пока (и покамест), чтобы, потому что, затем, для того, что; реже встречаются союзы ибо, ежели. Сочинительных союзов (и, да, но, или) Карамзин не избегает, но чаще у него встречаются предложения бессоюзного соединения. Значение бессоюзных соединений после Карамзина значительно возрастает.
Все это способствует созданию «элегантности», простоты слога.
Чтобы сделать фразу легкой, Карамзин вводит т.н. расчлененную организацию предложения, т.е. так строит предложение, что в нем оказываются две равные интонационные части. Принцип равенства при этом доводится до одинакового количества слов в обеих частях предложения.
Предложение в произведениях Карамзина рассчитано на особую интонацию с равномерным повышением и понижением голоса: # «Ленивая рука наемника худо обрабатывала поле, и хлеб перестал родиться». В первой части предложения сначала интонация повышается: оканчивается повышение словом «наемника»; затем выражение «худо обрабатывала поле» – произносится с понижающей интонацией. Так же и во второй части предложения: повышается интонация на словах «и хлеб» и понижается на «перестал родиться».
В каждой части сложной конструкции (в повышении и в понижении интонации) равное количество слов.



Подобным же образом строится у Карамзина и периодическая речь. Паузность и бессоюзное построение сложного предложения делают фразу Карамзина легкой, изящной, приятной для чтения и слуха, т.е. удовлетворяющей установкам автора на чувствительность и приятность. Распространены у Карамзина симметричные синтаксические конструкции с многообразием анафор и повторов. Проза Карамзина была ритмизованной, носила музыкальный, напевный характер. Новой тенденцией в языке художественной прозы было стремление озвучить ее, воспринимать зрительно и на слух. Имело место взаимодействие языка поэзии и языка прозы, нормы поэзии оказывали влияние на становление языка прозы. В прозаические произведения входили элементы поэтической лексики и фразеологии, цветистый поэтический стиль.
Некоторые синтаксические черты карамзинской прозы обнаруживают несомненное влияние французского языка. Это сказывается в употреблении после глаголов чувствования для выражения возможности (или предположения) союза чтобы: # «Ле-Брон не мог равнодушно слышать, чтобы говорили о Ле-Сберовых картинах».
К слабым сторонам карамзинского синтаксиса относились отсутствие простоты выражения, однообразная красивость, монотонность, отсутствие живой разговорной интонации, проистекающие из скованности языка нормами и вкусами дворянского салона. Синтаксическая реформа Карамзина носила ограниченный характер.
Особенности «нового слога» обнаруживаются в прозаических и поэтических произведениях К.Н. Батюшкова («Мои пенаты», «Вакханка»), В.А. Жуковского («Сельское кладбище», «Эолова арфа», «Марьина роща»), А.А. Бестужева-Марлинского («Поездка в Ревель»), М.Н. Муравьева («Эмилевы письма», «Обитатель предместья»).
Для современников имя Карамзина было символом преобразований в языке. «Новый слог» был по-разному воспринят современниками.