Но особое влияние на Есенина оказали народные истоки во всем их многообразии, «художественное народознание», как выразился В. Г. Базанов [Базанов 1982: 4]

I. АРХЕТИПЫ И ФОЛЬКЛОРНОСТЬ В ЛИРИКЕ С.ЕСЕНИНА
Архетип – это устойчивый образ, повсеместно возникающий в индивидуальных сознаниях и имеющий распространение в культуре. Понятие архетипа было ведено К.Г. Юнгом в 1919 г. а статье «Инстинкт и бессознательное». К.Г. Юнг считал, что все люди обладают врожденной способностью подсознательно образовать некоторые общие символы – архетипы, которые проявляются в сновидениях, мифах, сказках, легендах.
Ранее творчество Есенина, формировалось под непосредственным влия­нием уклада деревенской жизни и на основе усвоения градационной народной поэзии и русской классической литературы. Интерес поэта к народному творче­ству был вызван целым рядом жизненных обстоятельств. Прежде всего, этому благоприятствовал тот песенный край – Рязанщина, – где он родился и вырос.
Как народный, так и авторский поэтический текст есть репрезентация общенациональной языковой картины мира. При этом поэтический текст дает возможность вскрыть глубинные пласты человеческого мышления. Насколько бы ни было поэтическое слово своеобразным, оно вырастает из реального слова. По мысли Ф.И.Буслаева, «народная поэзия в дошедших до нас жанрах, творившаяся коллективно, как и язык, представляет наследие некогда единого и всеобъемлющего эпического предания» [Буслаев 2003: 6]. По этим осколкам можно отчасти реконструировать «мифологические системы древних», отчасти представить себе первоначальный эпос, выраженный в «собственно мифологии, поэзии и нравственных основаниях жизни» [Буслаев 2003: 10]. Этот первоначальный эпос, в частности поэзия, является совокупным выражением коллективного сознания.
Русский народ всегда славился своими задушевными песнями. Песней русский человек сопровождал не только светлые счастливые минуты жизни, но и горестные. А поэтому, исследуя языковую картину лирики Есенина, в нашей работе мы обратились и к жанру песни, а так же к малым жанрам эпической поэзии – загадкам и частушкам, так как и загадка, и частушка сохранили в своей основе мифологическое начало, что важно в контексте индивидуального творчества поэта.
В деревне любимым фольклорным жанром была песня. В ней — свои ге­рои, сюжеты, иногда — целая человеческая судьба предстает перед слушателя­ми песни. В фольклорных лирических песнях встречаются портретные зарисов­ки, но они беглые, внимание сосредотачивается лишь на отдельных деталях. Девица – белая, румяная, круглолица. Тот же прием находим и у Есенина. Но он не копирует устное народное творчество. Вместо «светло-русой косы», «ру­мяных щек» — «алые губы», «лукавая улыбка». В его творчестве облик героини неотделим от природы, поэтому он часто дан на фоне берез.
Первое, что определяет лицо народа – это природа, среди которой он формируется и совершает свою историю. В России превалирует растительная символика: лес, дерево, лист, зерно. Г.Д. Гачев в своей книге «Национальные образы мира» утверждает: «Национальные языки в звучности своей – голоса местной природы в человеке. У звуков языка – прямая связь с пространством естественной акустики, которая в горах иная, чем в лесах или степи» [Гачев 1998: 54]. В контексте нашего исследования оказывается значимым, что элементы растительного мира переосмысляются, приобретая новые оттенки значений в контексте лирического текста. В народном творчестве нередко встречаются условно-символическое обозначение деревьев: дуб - долголетие, сосенка - прямота, осина - горе, бере­за - девичья чистота и т.п. [Хроленко 1981: 71]. Подобную символику наблюдаем и в фольклорных песнях.
Есенин углубляет этот принцип. У него береза — «девушка», «невеста», она — олицетворение всего чистого и красивого. Поэт говорит о ней, как мож­но говорить только о человеке, наделяет её конкретными человеческими при­метами: «Зеленокосая, в юбчонке белой стоит береза над прудом» [Т.1: 42]. Образная метафора поэта содержит атрибуты молодой девушки: коса, одежда. Здесь береза обладает явной антропоморфностью, можно сказать и о слиянии органического и неорганического миров, что, кстати, было характерно для язычества. «Береза – священное дерево восточных славян, ярилино дерево. Ярилин день отмечался 4 июня [по старому стилю]. В этот день водили хороводы вокруг березы. Позднее этот праздник увязали с православной Пасхой – седьмой четверг от Пасхи» [Шейнина 2003: 327]. Поэтому береза считается у православных Троицким деревом, ее освещают в храмах на Троицу. Береза была необходима нашим предкам, поэтому много хорошего связано с ней [ср. загадку: «Стоит дряво кудряво, на этом дряве сусло, масло, глазам светло и всем тепло» [Круглов 1990: 107]. У автора-творца береза всегда соседствует с лексемами, несущими положительное значение, и часто употребляется с уменьшительно-ласкательными суффиксами («Улыбнулись сонные березки»). Дерево как архетип символизирует центр мира, ритм жизни, надежность, целостность и уверенность в будущем. Для национальной картины мира славян характерна целая система архетипов-деревьев: береза, дуб, рябина, ива.
Песенная лирика всегда психологична. В некоторых стихотворениях Есе­нина мы встречаемся даже с фактами «биографии», с «переживаниями» березы.