Словообразовательная категория суффиксальных локативных существительных в современном русском языке

3.3.2.2. Результирующие ограничения
1. Антисинонимичные ограничения. Под словообразовательными синонимами традиционно понимают слова типа хозяйствовать – хозяйничать, т.е. синонимичные производные, различающиеся каким-либо компонентом морфемного состава.
По нашему мнению, их точнее было бы назвать синонимами, образованными словообразовательными средствами. Словообразовательными же синонимами, очевидно, следует называть производные с тождественными СЗ (общими или частными). Лексические значения при этом могут быть тождественными либо нетождественными.
Представляется возможным также предположить различные комбинации указанных выше компонентов (табл. 6).
Таблица 6
Возможные деривационные комбинации

	Синонимичные суффиксы	Один и тот же суффикс
Синонимичные основы	+	+
Одна и та же основа	+

Анализируя антисинонимичные ограничения, необходимо также учитывать, что «клеточка», на которую претендует потенциальный дериват, может быть занята также непроизводным словом либо словосочетанием, традиционно использующимся для именования данной реалии.

Анализ материалов словарей синонимов русского языка показал, что образование суффиксальных локативов путем сочетания синонимичных производящих основ с синонимичными суффиксами либо с одним и тем же суффиксом маловероятно, так как производящие суффиксальных локативов редко вступают в синонимические отношения с другими словами. К подобным случаям можно отнести, например, пары аромат – запах, багровый – красный, бич – бомж, быстрый – стремительный. В данной ситуации обращает на себя внимание тот факт, что для образования суффиксальных локативов в абсолютном большинстве случаев используется доминанта синонимического ряда, например: белильня  белый (белоснежный, молочный и др.). Исключением является слово барахолка  барахло (ср. вещь/вещи – вещевой рынок).
При стилистической нейтральности в качестве производящих могут использоваться доминанта и какой-либо член синонимического ряда. Например: агент → агентство, представитель → представительство; аромат → ароматник, запах → запахотека.
Однако подобные случаи единичны. Заметим, что в качестве ограничения иногда выступает не роль слова в синонимическом ряду, а другие факторы. Так, например, неиспользование в качестве производящего прилагательного высокогорный (ср.: альпинарий) можно объяснить синхронно-диахронными исходными и антинеблагозвучными результирующими ограничениями.
Сочетания одинаковых основ и синонимичных суффиксов приводит к образованию кодериватов двух типов: 1) ключник – ключница, кедрач – кедровник, колокольня – колокольница (тождественные частные СЗ и тождественные лз); 2) пепельница и пепелище, тепляк, теплушка и теплица (тождественные частные СЗ и различные лз).
Существование кодериватов первого типа свидетельствует об избыточности морфемария СК. Подобные случаи немногочисленны. Кроме того, такие кодериваты, как правило, имеют стилистические различия. Существование в языке суффиксальных локативов с тождественными лексическими значениями является свидетельством нарушения антсинонимичных ограничений, что позволяет согласиться с мнением И.С. Улуханова об их нежёсткости. Однако подобные ограничения всё-таки действуют, и в ряде случаев возможные кодериваты не образуются: ср. салатник – салатница и сахарница; скворечня – скворечник – скворечница, голубятник – голубятня и коровник, крольчатник, синичник.
Дериваты второй группы мы относим к словообразовательным синонимам с учётом широкого понимания данного явления. В случае с подобными словами, очевидно, следует говорить об антисинонимичных ограничениях (с деривационной точки зрения, но не с лексической). Причём, как представляется, важнее было бы здесь видеть пути развития потенциала конкретной деривационной единицы, а не искать ограничения в её функционировании.
К антисинимичным ограничениям примыкают ограничения, обусловленные возможностью производящего вступать в гиперо-гипоними-ческие отношения: если реальным производящим является гипероним, то потенциал гипонимов быть использованными как производящее резко ограничивается.
Так, от названий животных могут быть образованы локативы со значением ‘там, где живёт тот, кто назван производящей основой’. Рассмотрим подобные возможности реализации указанной ССК.
Наличие суффиксального локатива обезьянник, образованного от основы существительного обезьяна, практически лишает возможности быть созданными локативы от основ существительных, находящихся с указанным мотивирующим в гиперо-гипонимических отношениях (например, гиббон, горилла, лемур, макака, мартышка, павиан, шимпанзе). Представляется верным говорить здесь о действии языковых и внеязыковых ограничений. В первом случае следует обратить внимание на два момента.
1. Явное ощущение «заимствованности» потенциальных производящих влечёт за собой требование образования дериватов посредством заимствованного суффикса (таким суффиксом в данной семантической субкатегории может выступать лишь -арий) (см. выше о синхронно-диахронических ограничениях у И.С.Улуханова). Таким образом, получаем гипотетически возможные *гиббонарий, *горилларий, *лемурарий, *макакарий, *мартышкарий, *павианарий, *шимпанзарий. Безусловна сомнительность благозвучия подобных образований (кроме, возможно, потенциального деривата *павианарий)!
При игнорировании синхронно-диахронического ограничения, являющегося, вероятно, нежёстким, можно смоделировать локативы, образованные посредством суффикса -ник (и его алломорфов), также обслуживающего данную ССК (например, львятник, слоновник, свинарник, коровник). Таким образом, получаем возможные *гибонник, *горилльник, *лемурник, *макакник (явное неблагозвучие!), *павианник. Производящая основа мартышк- имеет в финали два консонанта (причём непосредственно в контактной зоне находится один из наиболее проблемных для сочетаемостных свойств консонант – заднеязычный), что приводит либо к невозможности образовать локатив, либо к использованию различных средств морфонологической адаптации (*мартышатник, *мартышник, *мартышковник). Затрудняет образование локатива и вокальная финаль существительного шимпанзе (возможный выход – интерфиксация: *шимпанзейник; ср. кофе  кофейник, соте  сотейник).
2. Представляется сомнительной потребность в данных номинациях: локатив обезьянник в связи с его частотностью может быть использован в разных ситуациях, т.е. при назывании как недифференцированного питомника для обезьян (т.е. для обезьян разных пород), так и для обезьян отдельных пород. Подобную сомнительность можно найти и при анализе возможностей образования локативов от основ существительных – названий пород собак (боксёр, болонка, лайка и т.п.) при реализованных собачник и псарня. Заметим, что весьма распространённым является и употребление двусловного наименования собачий питомник.
Деление производящих субстантивных основ, называющих животных, на две группы (названия диких животных, названия домашних животных) позволило нам сделать интересное наблюдение относительно исчерпанности/неисчерпанности потенциала. Так, группа названий домашних животных, очевидно, вряд ли может быть источником для образования новых локативов⁵⁶. В то же время значительная часть существительных, называющих диких животных, ещё не была использована для производства суффиксальных nomina loci. Одной из основных причин подобного положения, вероятно, следует считать значительную разницу в количественном составе указанных групп. Кроме того, от названий диких животных, как отмечалось выше, могут быть образованы локативы следующих типов: названия естественных мест обитания диких животных (1), названия питомников, где их разводят (2), названия помещений в зоопарке (реже – в цирке), где их содержат (3). Следует отметить, что первая группа весьма немногочисленна, что, очевидно, говорит о невостребованности подобного рода номинаций. Существуют ограничения и для второй группы: производящими здесь могут выступать основы лишь тех существительных, которые называют животных, чьё разведение представляет интерес для человека. Третья группа может пополняться за счёт образований от основ существительных, называющих животных, которых либо демонстрируют в зоопарке, либо показывают в цирке. Заметим, что и круг животных, поддающихся дрессировке, и круг животных, содержащихся в зоопарке, велик (особенно во втором случае), но ограничен. Разумеется, при необходимости такого типа дериваты могут быть образованы, например: *жирафятник, *зебрятник или *зебровник. Кроме того, как отмечалось выше, для наименований подобных помещений могут быть использованы дериваты с производящей базой – основой существительного, представляющего собой родовое наименование. Во второй и третьей ситуации нередки случаи использования двусловных наименований типа «питомник + название животного» (обезьяний питомник) либо «прилагательное, образованное от названия животного + заповедник» (бизоний заповедник). По нашему мнению, представляет интерес анализ возможности использования в качестве потенциально производящей односложной основы як. Гипотетические дериваты с локативным значением *ячник либо *яковник отличаются невыразительностью и вряд ли могут быть востребованы.
Образование локативов анализируемой группы могут лимитировать антисинонимичные ограничения. Например, наличие в языке локатива бегемотник приводит к невостребованности возможного локатива *гиппопотамник⁵⁷.
Нами отмечен весьма любопытный случай ограничения в образовании локативов анализируемой группы. Существительное олень является родовым понятием для существительных изюбр ‘восточный олень’ и марал ‘сибирский и среднеазиатский олень’. В русском языке фиксируются локативы оленятник ‘питомник для оленей’ и маральник ‘питомник для маралов, изюбров и пятнистых оленей’ (в данном случае наблюдаем отношения периферийной мотивированности между производящим и производным). Таким образом, гипероним изюбр практически лишён возможности реализовать свой деривационный потенциал в образовании суффиксального локатива.
При характеристике потенциала указанной ССК следует учитывать и такие ограничения, как:
1) локатив со значением ‘там, где показывают животное’ не может быть образован от названия домашнего животного: его не демонстрируют, у него другие «обязанности»;
2) локатив со значением ‘место обитания животного’ не может быть образован от названия домашнего животного;
3) локатив со значением ‘там, где изучают животное’ не может быть образован от названия того животного, которое не представляет интерес для исследователей.
Названные ограничения регулируют потенциал внутри одной ССК, однако, по нашему мнению, именно такой скрупулёзный учёт особенностей производящих основ и потенциальных производных слов позволяет дать детальную характеристику реализации возможностей СК.
Представляется маловероятным (но не невозможным) увеличение данной группы за счёт локативов, образованных от основ существительных, называющих людей по профессии, роду занятий и т.п.
Наше исследование СК суффиксальных локативных существительных позволило выявить ещё один вид результирующих ограничений – ограничений, связанных с существованием в языке слов с периферийной мотивацией.
Понятие периферийной мотивации, введённое Е.А. Земской, к сожалению, не стало предметом специальных научных исследований. Между тем, по нашему глубочайшему убеждению, изучение данного феномена позволит восполнить некоторые лакуны в теории дериватологии.
Явление периферийной мотивации, по мнению Е.А. Земской, наблюдается в парах слов типа белый – бельё, полк – полковник, каша – кашевар. Определяя, связаны ли отношениями производности такие пары слов, лингвист приходит к выводу о том, что «анализируемые слова имеют живые семантические связи с производящими, но связи эти можно назвать периферийными (т.е. неосновными, окраинными), потому что семантика производных не включает семантику производящих целиком, как в парах типа дом – домик, стол – столик, тигр – тигрёнок, но связана с семантикой производящего лишь «краешком своего значения» (Земская 1989, с. 243). Е.А. Земская отмечает: «Для слов, связанных отношениями периферийной производности, характерен семантический компонент «в том числе» (Земская 1989, с. 243). И.А. Ширшов, анализируя типы словообразовательной мотивированности, замечает: «Если при полной прямой мотивированности значение производящего формирует ядро значения производного, то при периферийной – узкий участок семантического пространства, окраину семантического поля. Связано это с процессом расширения лексического значения производного: мотивационное значение перемещается на периферию семантического пространства, а ядро занимает значение, находящееся с мотивационным в парадигматических отношениях, чаще всего – в родо-видовых» (Ширшов 1995, с. 49). В учебнике «Современный русский язык» под редакцией П.А. Леканта вид отношений семантической производности в парах типа стол – столяр, белый – бельё, роза – розовый назван «метонимической производностью», при которой «наблюдается метонимическое расширение или сужение значения производящей основы» (Современный русский язык, с. 227).
Слово, выбранное в качестве производящего, может находиться с потенциально производящим в разных отношениях: 1) они могут быть антонимами, например: выключатель – выключать и включать; 2) они могут быть соответствующими видовыми понятиями к общему родовому, например: столяр – стол, табурет, стул и т.п. (родовое – мебель); 3) они могут быть родовыми понятиями к некоторому количеству видовых, например: обезьянник – обезьяна, мартышка, гиббон и т.п.
Данный вид ограничений, очевидно, занимает промежуточное положение между отталкивающими и неотталкивающими ограничениями: существующее производное занимает пустую клетку, но при этом занимает её не полностью, оставляя место для «соседей-конкурентов».
Рассмотрим ограничения в образовании словообразовательных синонимов – суффиксальных локативов.
Рассмотрим случаи ограничения, обусловленные наличием в языке слов с периферийной мотивацией. Анализ фактического материала показал, что в ряде случаев причиной ограничения является не только наличие слова с периферийной мотивацией, но и другие факторы (отсутствие слова-гиперонима, неблагозвучие потенциального производного, несоответствие потенциального производного каким-либо традициям и т.п.). Проанализируем возможные ситуации.
Существительное бочарня имеет значение ‘там, где делают различную деревянную посуду, в том числе бочки’. В данном случае ограничением, очевидно, будет являться не столько факт существования деривата бочарня, сколько отсутствие нерасчленённого (однословного) наименования родового понятия: деревянная посуда; ср. посуда (вообще)  посудник ‘полка, шкаф для посуды’ (обл.).
Косметичкой называют сумочку, в которой хранятся туалетные принадлежности, в том числе и косметика: Купи небольшую дежурную косметичку и набей её предметами первой необходимости (расчёска, крем для тела, лосьон для снятия макияжа, зубная щётка и паста, маскирующий карандаш, блеск для губ, тушь…) (Cosmopolitan 2005, апрель). В качестве потенциального производящего для наименования подобной реалии, очевидно, можно выбрать прилагательное туалетный (из словосочетания туалетные принадлежности). Однако востребованность возможного локатива *туалетница представляется весьма сомнительной в связи с его явной неблагозвучностью и двусмысленностью.
Для наименования предмета мебели, использующегося для хранения обуви, в современном русском языке, как правило, употребляется локатив галошница (калошница), например: Арнадаль галошница. Вмещает 9 пар обуви (IKEA, 2000г.); Обувь, конечно, можно оставить и на полу, но куда удобнее воспользоваться калошницей – специальным шкафчиком, – её размеры зависят от площади прихожей (Алина, 2004, № 1 – 2). Выбор производящего представляется трудно объяснимым. Однако существование данного деривата какое-то время не позволяло быть образованным локативам от основ существительных, называющих другие виды обуви (сапоги, туфли и т.п.), а также от самого гиперонима (обувь). В последнее время подобные слова начали появляться, например: Оставил заряженную ловушку в прихожей, в ботиночнице (Д. Донцова. Но-шпа на троих); Саке не осталось. Сосед отдыхает в прихожей. Голова в обувнице (В. Шендерович. Япона жизнь); Он попятился в квартиру и, захлопнув за собой дверь, рухнул на обувницу под вешалкой, больно стукнувшись копчиком о какую-то металлическую дрянь (Г. Куликова. Салон медвежьих услуг).
Итак, существующие локативы, ограничивают возможности быть использованными в качестве производящих соответствующих согипонимов либо гиперонима. Подобное ограничение, как показало наше наблюдение, является нежёстким.
2. Антиомонимичные ограничения. Следует отметить, что явление словообразовательной омонимии рассматривается в лингвистике по-разному. Мы придерживаемся точки зрения, представленной, в частности, в работах А.Н. Тихонова.
А.Н. Тихонов делит словообразовательные омонимы на три типа:
1) «омонимы, возникающие на базе лексических омонимов» (сплав-щик I (‘тот, кто занимается сплавкой металлов’) и сплав-щик II (‘тот, кто сплавляет лес’));
2) «омонимы, созданные на базе однокоренных слов (птич-ник I (‘помещение’) и птич-ник II (‘работник, ухаживающий за птицами’));
3) «омонимы, образованные на базе созвучных, но не омонимичных и не однокоренных слов, основы которых совпадают, когда они участвуют в словообразовании» (метель  метельный I: метельная зима, метельная ночь, метельный снег и метла  метельный II: метельные прутья, метельная палка) (ССТ, т. I, с. 33).
Таким образом, для выявления антиомонимичных результирующих ограничений, действующих в сфере образования локативных существительных, по нашему мнению, необходимо:
1) определить, какие слова, использовавшиеся либо могущие использоваться для образования локативов, имеют омонимы, способные сочетаться либо с тем же суффиксом, либо с его омосуффиксом (омосуффиксами);
2) какие суффиксы, входящие в морфемарий СК суффиксальных локативов, имеют омонимы в русской морфемике;
3) какие производящие базы (не однокоренные и не омонимичные) для локативов совпадают при образовании дериватов.
Представляется возможным также предположить различные комбинации указанных выше компонентов (табл. 7).
Таблица 7