Судьба а. Яссави и философская основа его хикметов

Нәпсім мені жолдан бұрып қор етеді
Телміртіп халайыққа зар етеді.
Зікір салдырмай шайтанға «жар» етеді,
Дайынмын деп нәпсі басын жаныштым міне.
Құл Қожа Ахмет, надандықпен өмірің өтті,
Қасіретпен тізе, көзден куат кетті.
Қайғы менен өкініштің уақты өтті,
Амалым жоқ, керуен болып қөштім міне.
Н. Сагандыкова дает такой перевод этих строк:
Грешные чувства сбили с пути, погубили.
Заставили важничать перед простым людом, унижая их.
Не давали читать молитвы и заклинания, сдружили с шайтанами.
Затавил себя отдалиться, пронзив острием кинжала плотское.
Кул Ходжа Ахмет, в сожалениях прошел твой век.
О горе, ушла сила, стал немощным, и зрения нет,
Пришло озарение, время твое истекло.
Я ушел с караваном судьбы. Спасения нет.
Перевод этих строф сделан, на наш взгляд, довольно точно. Дана прекрасная метафора: «Я ушел с караваном судьбы». Можно отметить, что обращение «Құл Қожа Ахмет» Н.Сагандыкова оставила без изменений, хотя А.Кодар переводит его как «Раб Ходжа Ясави» что делает это обращение более понятным. Последние слова в переводе Н.Сагандыковой создают ощущение безысходности, бессмыленности всего: «Спасения нет». Звучит как страшный приговор. В то время как в переводе А.Кодара концовка оптимистична, она вселяет надежду:
Соблюдая молитвы, стал божьим рабом,
В подземелье теперь просветленный мой дом.
Я стал суфием, мне не мечтать об ином,
Упованья копьем я пронзил вожделенье.
Раб Ходжа Ясави, был невеждою я,
Слеп и глох во грехе, в сердце горечь тая,
В сожаленьях прошла жизнь лихая моя,
Что же делать, кочевье веду к восхождению.
А.Кодар говорит в последних строках о восхождении, создавая красивый восточный образ:  «кочевье веду к восхождению». К сожалению, не совсем удались последние строки этого хикмета и неизвестному переводчику:
Страсти, совратив меня с пути, сделали презренным,
Они вынудили жалко оглядываться на толпу.
Препятствуя произносить зикр, страсти подружили меня с сатаной,
Но, видя, что всему причиной страсти, я их умертвил.
Раб Ходжа Ахмад! Твоя жизнь протекла беззаботно,
Увы! В очах и членах твоих пропала сила.
Увы! Настал день стыда,
Не предпринимая ничего, я тронулся в путь, как караван.
Фраза «Не предпринимая ничего, я тронулся в путь, как караван», звучит невыразительно, блекло. В последней строфе излишне много патетики, эмоций: «Увы!», «Увы!». Огорчения и сожаления лирического героя предаются лучше всего в переводе А.Кодара.
Сейчас нельзя сказать, что переводы на русский язык первого хикмета Яссави отличаются безупречностью стиля, некоторые образы утратили свое великолепие, однако переводчикам удалось передать широкий диапазон философских мыслей и рассуждений, утонченную изысканность и дидактичность психологических умозаключений философа и поэта. Перевод Н.Сагандыковой точен, А.Кодара отригинален и выразителен.
Теперь обратимся к различным переложениям тридцать четвертого хикмата. Более ранний перевод был сделан Алексеем Брагиным и опубликован в 1989 году. А.Брагин в своей книге «Повести о трех городах» признается, что подстрочный перевод был сделан для него востоковедом В.П.Юдиным. Второй, более поздний вариант перевода этого хикмета принадлежит Нагиме Сагандыковой, этот вариант был опубликован в 2000 году.
Обратимся непосредственно к различным версиям перевода.
Дидар үшін жанды қүрбан қылмайынша,
Ысмарұлдай дидар үшін арман етпен, достар.
Жаннан қешіп тарихатқа кірмейінше,
Ғашықпын деп жалған уәде қылма,
достар.
Перевод А.Брагина
И вдруг я встал. Великие мне в кровь
Внесли к священной истине любовь.
Ко мне в тот час явился Хызр-баба,
Взял за руку священного раба. О мои друзья!
перевод Н.Сагандыковой