Жених из трущоб

часть интерьера. Знаете, типа пуфика — вроде красивый, но нафиг он нужен. 
Проснулись вместе. Точнее, Чонгук встал первым, а Тэхён — почувствовал пустоту, следом открыв 
глаза. Он и так выспался на всю жизнь вперёд, можно и в пять утра совершать светлые дела. 
А, может, не совсем светлые… 
Чонгук стоял к нему спиной, потягиваясь… в одних плавках. Господь не любит Тэхёна, иначе за что 
ему все эти муки? Он не озабоченный, нет, но… Широкая рельефная спина (коров он, что ли, тягает?), 
сильные руки, загорелая кожа… Только не смотреть вниз, только не туда… Не смотр-… 
— Подъём и с песней, — низким хриплым голосом огласил начальник, зная, что он уже не спал. Тэхён 
почувствовал себя мелким воришкой, хотя вроде ничего не своровал, но пойманным стался. 
— А помыться как-то можно? — он тоже выполз, уже даже не пытаясь прочесать волосы пятернёй. На 
голове можно жарить яичницу (гнездо что надо). 
— А чего нельзя. Вон пруд, вот твои ноги — шуруй. 
Тэхён цыкнул, поморщившись. Одеваться не хотелось, но и в одеяле не походишь. Так и на улице ещё 
холодрыга, что касается и воды в пруду — она, наверное, вообще ледяная. 
— Постоишь рядом? Там глубоко? Камни есть? Раки? 
Чонгук сделал лицо кирпичом, вообще промолчав. В итоге он надел хотя бы штаны с сапогами, а 
Тэхён опять обмотался одеялом и влез в галоши (перед Чонгуком уже бессмысленно 
прихорашиваться, он видел его всякого). Полотенца не было. Геля никакого не было. О шампуне 
можно только мечтать… Боге*, как можно по собственному желанию здесь жить? Вонючим и 
заросшим. 
И опять та же песня. 
— Отвернись… 
— Быром давай! — Послушно встал спиной, пока кисейная барышня снимала одёжки. 

---

48/149 
— Извини… — На одно плечо повесил ему одеяло. — Прости… — На другое — рубашку. — Не 
ругайся… — Рядом поставил галоши, а в них запихал плавки. От холода сжалось всё, что только 
можно… Кожа в мгновение стала гусиной. Лезть в пруд нет ни малейшего желания. 
Тэхён обнял себя руками, потрогав воду носочком стопы. И подскочил, как ужаленный. 
— Она ледяная! Мне надо помыться… Но она ледяная! — скулил бедный интеллигент, непривыкший 
к таким суровым условиям. Опять захотелось канючить и вредничать. — Тут хотя бы мыло есть?! — 
брезгливо возмущался и прыгал на месте, чтобы хоть как-то согреться. Антицивилизация наносила 
травму его эстетическому миру. — Почему ты не моешься?! — подавленным голосом, с отвращением 
лицезрея синюю гладь, сверкающую под солнцем… Вот бы это солнце ещё грело в пять утра. 
— Я чистым родился, — невозмутимо ответил этот колхозник. Ну ничего себе Мойдодыр. 
— Что? 
— Что? Безгрешным. 
Тэхён повернулся к нему и посмотрел как баран на новые ворота. Глупость вырвалась вперёд, он ещё 
даже не успел обработать информацию. 
— В смысле… Ты того… Девственник? 
Фермер хохотнул. На девственника… да вроде не смахивает. Ха-ха-ха. 
— Да. А сын у меня из пробирки. — Тэхён смущённо опускает взгляд. Ну да, теперь он правда 
сглупил. И зачем вообще это ляпнул? — Ты либо лезешь в воду, либо я тебя сам кину. Не испытывай 
моё терпение. 
— Холодно… — Первый шаг и тихий скулёж. — Не хочу… — Второй шаг и жмурит глаза. — Домой 
хочу-у-у… 
— Я поворачиваюсь, — звучит громко и устрашающе, становясь катализатором спешного заплыва. 
Тэхён крикнул: «Нет!!!», тут же бросившись в омут с головой, весь трясясь и хныча. — Ой, давай без 
соплей. Сейчас согреешься. 
Разлепив глаза, он с обидой посмотрел на провокатора, стоя в воде по горло.
Хорошо, тело там согрелось, зато мёрзнет голова, и волосы прилипли как сосули ко лбу. Ни разу не 
красавец, оттого ещё больше разбит. А как же мода? А эстетика? 
— Как водичка? 
— Отвратительно… 
— Закаляемся. В здоровом теле здоровый дух. 
Тэхён немного побултыхался, безрезультатно почесав грязную голову, словно её так возможно 
промыть. Немного потёр тело, но тоже как бы нет смысла. А вот теперь вылезать… — Холодно. Я не 
выйду. 
— Ну стой. А я пойду. 

---

49/149 
— Нет! Дай полотенце… 
— Такого барского у нас нет. Сам просохнешь. 
— Ты что, изверг? — прогундосил бедный пловец с посиневшими губами. Кожа стала бледной, на 
лицо скатывались угрюмые холодные капли. Даже стало его жалко. 
— Укутывайся в одеяло. 
— Подержишь?.. 
— Одеяло — да. 
Вот говнюк. Тэхён и не просился на ручки! 
— Только закрой глаза. Не смотри, ладно? — У Тэхёна есть пунктик, Тэхён его придерживается. Все 
мужики могут щеголять голыми хоть двадцать четыре часа в сутки, мериться письками и ссать в 
одном кусте, но он — не такой. Его тело — неприкосновенно даже для чужих взглядов. А вот будет 
свой мужчина, пусть он и смотрит. Но не все. Это важно. 
— Ёпэрэсэтэ, вылезай уже, стонота! — Попросили? Сделал: закрыл глаза, расправив одеяло, чтобы 
Тэхён сразу в него завернулся. Спринтер собрал волю в кулак и побежал, вереща, и влетел в Чонгука, 
который с недовольным лицом укрыл его. И всё равно его взгляды — слишком тяжёлые. Тэхён не 
выдерживает, всегда уводит лицо. 
— Спасибо… — жалобно. — Сам стонота… 
— Ты кулёма, — безобидно так, хмыкая. 
— Сам такой. 
Тэхён убежал в дом, упав на кровать, греясь. Чонгук тоже искупался, только ему не надо полотенца — 
так просохнет. Тоси-боси, пока оба сохли, Чонгук развёл костёр снова со своими палками, повесив 
чайник кипятиться. Раз Тэхён не хочет питаться только что убитыми животными, то, так и быть, Чонгук 
пойдёт на уступки. Всё-таки они в лесу, тут много «продуктов». Снова полез в пруд, нарвав рогоз. 
Рогоз — это такое растение с чёрным набалдашником, которое все принимают за камыш. Корни 
рогоза — вкусная и полезная штука. А на вкус — как печёная картошка. Можно есть сырыми, можно 
варить или печь. Ещё он нарвал крапивы (естественно, в перчатках), обдав её кипятком. Будет варить 
щи. Вместо щавеля нашёл кислицу (её ещё называют заячьей капустой), которая по вкусу и 
напоминает щавель. В сумке у него были лук и морковка — всё порезал в кастрюлю, убрав 
вскипячённый чайник на печь. Тут и Тэхён вылез, сев у костра. Чонгук уже почти обсох, но не 
одевался, сидя в плавках… Тэхён запрещает себе смотреть вниз. Он не на пляже, чтобы 
беспрепятственно пялить на чужие задницы, не имея проблем. Тут нужно соблюдать дистанцию 
(только вот за этим следит лишь Тэхён). 
— Что делаешь? — с энтузиазмом. Мяса нет, значит все живы. 
— Постнятину готовлю. 
— Из чего? 
— Из травы. Будем как коровы. Тебе же этого хотелось. 

---

50/149 
Тэхён тихонько толкнул его, наблюдая за котелком, где варилось зелье-варенье для общего 
употребления. Потом он увидел стебли рогоза и молча удивился. Надеялся, что Чонгук знает, что 
делает, и не отравит их. 
— А если заблудиться или потеряться, что можно съесть в лесу? Кроме ягод… 
Чонгук скептически на него глянул, надевая штаны и рубашку. Что толку рассказывать рыбе про 
сушу?.. Тэхёну вообще противопоказано пихать что-либо в рот, пока не проверят «взрослые». 
— Много чего. Если, конечно, хватит духу. — Хо, заинтриговал! 
— Например? 
— Муравьёв, лягушек, червяков, змей… Продолжать? 
— Бе… Фу. Не надо. Я сейчас блевану… — Тэхён демонстративно прокашлялся, передёрнув плечами. 
Он, конечно, может и блеванёт, но любопытство само себя не утолит. — А ты… что-нибудь из этого 
ел? 
Чонгук хмыкнул. 
— Червей как ни готовь — они невкусные. Так что я не пробовал. Муравьёв пробовал. Куколки у 
муравьёв. Гадюку. 
— Фу-у! Всё, хватит! Фу, мерзость! Гадость! — жмурясь, причитал бедный голубчик. Его эстетику 
снова пошатнули. Чонгук посмеивался. Что там про «фу», «бе»? — И что… какая гадюка на вкус? 
— …Приготовить? — Звучит как угроза. Тэхён опять взвыл, отпрыгивая к крыльцу. 
— Ты же ничего не подмешал туда?.. — Указывает на котелок. А самого опять передёргивает. Ну а 
что? Как говорится, любопытство сгубило кошку. Сам спросил, сам проблевался. 
— Тут не водится змей. А всё остальное долго варить. 
Может, он реально учился у шеф-повара? У какого-нибудь «поганого», по приготовлению всякой 
ползучей мерзости. 
— Ты страшный человек! 
— Да? Ещё вчера ты говорил, что я хороший папа. 
Поймал на слове. 
— Если не кормишь Санбома червяками, то да… 
— У моего сына — всё только самое лучшее. Не переворачивай факты, — хмыкнул он, поднявшись. 
Тэхён зацепился за фразу. …И передразнил. 
— Тёлько сямое лючьщее! — и сам засмеялся, уже не боясь за это получить. Чонгук немного опешил. 
— Не завидуй. Я видел, как тебе понравились качели и песочница. — Тэхён пуще засмеялся, согласно 
кивая головой. 

---

51/149 
— И халат. Ну тот, с ушками. 
— Сколько тебе лет? — Он на самом деле не знает, как и не знает Тэхён, сколько ему. 
— Двадцать. А что? Завидуешь? Самому-то сколько? 
— Да уж постарше тебя. Ну, по тебе видно… 
— Эй! По мне видно только то, что я молодой и привлекательный! 
— Ага, — с раздражающей усмешкой. — А умом на лет десять. 
— У всех есть недостатки. У тебя тоже. 
— Интересно, какие? 
— Ты — невоспитанный дикарь. 
— Не аргумент. 
— Жестокий невоспитанный дикарь. 
— Ты меня толком и не знаешь, — произнёс с мягкой полуулыбкой, нисколько не злясь и не 
соревнуясь в остроумии слов. Тэхён замялся, опустив взгляд. 
— Первое впечатление всегда правдиво… 
— Вообще-то, говорят, что оно обманчиво. Ну да ладно, с твоим умом мне не сравниться. 
На том и порешили. Тэхён наконец-то сходил оделся (в его вещи), Чонгук тоже привёл себя в 
порядок. Рты были заняты похлёбкой: Тэхёну всё понравилось, он довольно мычал и показывал 
большой палец. Потом выпили по кружке чая, и Тэхён опять вытащил постельное сушиться. Теперь 
точно прожарится и будет чистым. 
А дальше? 
— Что делать будем? Ты ведь меня не бросишь? — После суток сна Тэхён какойто гиперактивный. 
Чонгук встал руки в боки, размышляя, как ему поступить. Как он понял, Тэхёна вообще нельзя 
оставлять без присмотра. Вторую встречу с волком они оба не переживут. Тэхён — физически, а он — 
морально, потому что не доглядел. А что с ним ещё делать? Брать с собой? Значит, никакой охоты. 
Просто гулять? Ну а что ещё остаётся?.. 
— Можно пойти к вышке. 
— Какой вышке? Где? Далеко? — Ну какой он шебутной, а! 
— Там словишь связь, позвонишь родным. Идти далековато. Километров пять. — Ого! 
— А ты думал, я шучу? Давай, либо дрыхни, либо пошли гулять, — намеренно подчеркнул 
последнее слово. Он же вчера именно этого хотел. 
— Пошли. 

---

52/149 
Никаких других вариантов Тэхён не рассматривает. Один он больше не останется. А с ним не страшно. 
*** 
Как говорит бабушка, «потютюнились». К вышке. Было жарко, а что делать? Другой одежды нет, так и 
закусают. Чонгук шёл рядом с ружьём, внимательно посматривая по сторонам. 
— Тут есть медведи?.. 
— Нет. 
Дальше идут. Тэхён озирается с опаской, то и дело пугая Чонгука своими резкими охами. Апогеем 
стало, когда он завизжал, чуть ли не прыгая на Чонгука с воплями: «Змея!!!». Тэхён до ужаса боится 
змей, ну и, вообще, всё ползучее. Змей особенно. Он пропустил мимо ушей, когда Чонгук, 
рассказывая про гадюк, уточнил, что их здесь не водится. Ну уточнил и уточнил, да? Тэхён человек 
простой: вижу палку — кричу. 
Чонгук снял его с себя, сунувшись в тот куст. Ну! Правда палка, а дальше — большой муравейник. 
Тэхён спрятался за его спину, в натуре приняв одно за другое, трясясь от каждого шороха. Встреча с 
волком наложила свой отпечаток, а он и без неё не был смельчаком. 
— Хватит прыгать. Нет тут змей. Чем громче ты орёшь, тем меньше рядом с нами зверей. Уже весь 
лес перебудил. Иди рядом. 
Тэхён закусил щёку изнутри, прижавшись к нему, с извиняющейся улыбкой вцепившись в рукав 
камуфляжной ветровки. Чонгук не придал внимания этому жесту. А впереди — ещё пять километров. 
После примерно двух Тэхён начал стонать, что болят ноги, что в галошах — неудобно и мозолит. 
Чонгук постоянно его одёргивал, грозясь бросить (как с детьми). Ну не ходил парень так много. 
Только если в клубе (танцуя до утра) и немного пьяный, но тогда и энергия — нон-стоп, нет счёта 
времени. А тут — под палящим солнцем, со страхом, усталостью и болью — конечно будет ныть. 
— Долго ещё? 
— Два километра. 
Через пять минут. 
— Мы уже пришли? 
Ещё через пять. 
— Скоро там? 
Чонгук знал, что стонота будет себя вести именно так, поэтому для таких случаев у него есть режим 
глухоты, как с Санбомом: может поддакивать, но не слушает. 
Спустя десять минут вышли на опушку леса. А вот и поле, посреди которого разместилась вышка. 
Запах стоит одуряющий: всё поле усеяно тысячелистником белого и розового цвета. Тэхён вышел 
вперёд, раскрыв рот и вдохнув полной грудью. Кто же знал, что тут так красиво! Дух спирает! 
— А ты смотрел «Спирит: Дух прерий»? 

---

53/149 
— С Санбомом обсуди. 
Понятно. Что ждать от зануды? Тэхён присел в заросли душистых цветов, трогая руками. Если не 
запечатлеть сейчас этот момент, то он будет жалеть всю жизнь. Венок он точно не сплетёт (не умеет), 
Чонгук не поможет из принципа, но сфотографироваться… У него голубые волосы, Чонгукова 
джинсовая рубашка — тоже голубая, то есть, по идее, выглядит сносно, если брать в объектив по 
пояс. Но вот Чонгук… 
— Пофоткай меня? — Тот аж замер, надеясь, что ослышался. — Пожалуйста. Пожалуйста… 
— Я похож на фотографа? 
— Пару раз? Чик-чик… И всё… — Нет. 
— Ну пожалуйста, два раза! 
— Падай. 
Удивительно, но пошёл на уступки, указывая на поле. Тэхён вручил ему свой айфон, на заставке 
которого стояли Чимин с Санбомом в яблоневом саду. Интересно… И, вообще-то, мило. Чонгук 
думал, у таких фиф стоят только свои фотки или какие-нибудь голые жопы на море. Можно сказать, 
Тэхён опять его удивил. Не такой уж он и гламурный дурак. 
И вроде бы вот — на, позируй, лови момент! Но Тэхён замер. Чонгук уже приготовился, небрежно 
держа телефон горизонтально. 
— Ну? 
— А как лучше встать? — И давай так и сяк вертеться, советуясь с ним. 
— Замри, — сухо в ответ. Тэхён присаживается, прося и его сесть. Тот смотрит на него через экран, 
всё же приглядываясь. — Положи руку на колено, лицо в сторону. 
Ого! 
— Так? 
— Задумчивое лицо. Ты же умеешь думать? 
— Так? — Голову в сторону, чуть приоткрыв рот, грустно-задумчивый взгляд, солнце на фоне, которое 
затемняет силуэт и делает его еще более загадочным. Ну, и целое поле тысячелистника. Щёлк. 
— Меняй позу. — Тэхён опять умоляюще смотрит, не зная, как ещё изогнуться. Хорошо, Чонгук 
должен потерпеть, всего лишь потерпеть, и всё быстро закончится. — Падай на спину. Сложи как-
нибудь крылья, и всё. 
Легко! Тэхён лёг, смотря в камеру, чувственно обняв руками лицо. Щелчок. 
— Два раза. Фотосессия окончена. — Жмотяра, ни больше ни меньше. Тэхён поднялся, надув губы. 
Конечно, он не надеялся даже и на такую услугу, но хотелось бы больше. — Не строй рожи. Была 
договорённость. Всё. 
— Ну всё… 

---

54/149 
— Мы не сеем, мы не пашем, мы трусами в поле машем — это прям про тебя. 
Тэхён глянул на него исподлобья, промолчав. Лучше лишний раз проглотить язык, чем поругаться. А 
потом просто перешёл к тому, зачем они сюда притопали. Позвонил бабуле. Та заплакала, называя 
его «моя красуля, мой медвежонок, моя маковка», говоря, что ей утром звонила матушка и сказала, 
что всё хорошо. Тэхён её успокаивал, что они «в отпуске», что тут супер, лучше и быть не может, что 
Чонгук — ангел во плоти, а Тэхён — прирождённый лесник. Без шуток, бабушка извинялась и 
признавалась в любви пятнадцать минут, зовя его скорее домой. Чонгук от скуки присел в траву, 
выжидая связистовтелефонистов. Как только бабушка его отпустила, Тэхён написал Чимину, который 
тоже его потерял. Коротко изложил, что он в лесу с Чонгуком, когда вернётся — не знает, и связи нет. 
Энджел перезвонил моментально. У него куча вопросов! 
— Какой, бля, лес?! Какой Чонгук?! Где ты?! — ором в самый динамик. У Тэхёна обычно всё слышно, 
но тут он убавляет звук, поглядывая на сидящего Лешего. 
— Я заблудился, Чонгук меня нашёл… Мы живём… в охотничьем домике… — мямлит 
пояснения. Чимин дышит пламенем. 
— Чего, блять?! Живёте… где? Нахрен он тебя потащил за собой?! 
— Чим, не кричи… 
— Он хочет тебя трахнуть! Не смей течь с его горячего тела! Держи себя в руках, Кис! 
— Ничего не происходит, прекрати… — Тэхён приглушённо отвечает, а Чимин всё ещё орёт, и это всё 
ещё слышно. Тогда он отходит подальше, лишь бы Чонгук ничего не услышал. 
— У кого-то будет незащищённый секс. Держи трусы, ради всего святого! Не раздвигай булки! 
— Чима! Тихо! — Тэхён уже красный как вареный рак. Одно дело обсуждать такое наедине с 
«подружкой», и совсем другое — при постороннем человеке. Так ведь ещё и речь про этого 
постороннего! 
— Этот осеменитель позарился на тебя! Пусть этот колхоз всё слышит! 
— Чимин! Пак Чимин! 
— Эй ты, колхозник, сам у себя соси за экзотику! Передай ему! Передай, что я сварю его яйца 
вкрутую, если он тебя обидит! Понял, ты?! 
— Конечно… не передам! Всё, не позорь меня. Всё нормально. Позвоню, как буду дома. Целую. — 
Тэхён сбросил звонок от греха подальше. Мало ли, что Чимин ещё может сказать. Да он уже и так 
наговорил предостаточно… 
Чонгук слышал? Смотря на него, складывается впечатление, что либо нет, либо ему по барабану. 
Выражение лица всё такое же безучастное. Он понял, что разговор закончен, и поднялся, собираясь 
обратно. Совсем не к месту у Тэхёна опять свибрировал телефон. Ну кто ещё может? Только Чимин. И 
неймётся ему. Видимо, сообщение только дошло задним числом. 
Вот только оно не от друга. А от призрака прошлого. 
Это его бывший. 

---

55/149 
Тэхён замер, не решаясь открыть сообщение и не двигаясь с места. 
— Что? Ещё фоткать? 
Если бы всё было так просто… Тэхён смотрит ему в глаза как побитый щенок. Прошло всего лишь чуть 
больше месяца — всё свежо, ничего не забыто. Один стук из прошлого — и в память ворвались все 
воспоминания трёхгодичной давности. И хорошие, и плохие. Но всё обесцвечивается перед самым 
главным эпизодом — тем днём, когда он вернулся пораньше. Для него больше нет никакого «сойтись 
снова», «простить», «помириться». Нет. Никогда. Измену он не простит никогда и никому. Потому что 
с любимыми так не поступают. 
— Лом проглотил? Что завис? 
Он молчит, даже не моргает. Те, кто расставался со своими парами, знают, каково это, когда 
объявляется бывший: это состояние, когда потряхивает, мозг отрицает происходящее, руки не 
слушаются, сердце… Плачет. Может, тому уроду всё равно, и он просто напомнил о себе, а у Тэхёна 
весь мир снова перевернулся. 
— Да что случилось? — Взбесившись, Чонгук подошёл, встряхнув его за плечо. Тэхён медленно 
приходит в себя, передавая ему свой телефон. Сам он его трогать не будет. 
— Сообщение… 
— Что за сообщение? — Ну, раз доверили телефон, Чонгук без зазрения совести в него полез, 
увидев письмо с неизвестного номера (Тэхён удалил его из списка контактов). Никто не просил 
Чонгука что-то с этим делать, но он открыл его, пробежался по строчкам, мгновенно став жёстче. И 
удалил. Как не было. — Забудь. Его больше нет в твоей жизни. Пошли. — Взял его за запястье, 
потянув за собой. Тэхён пошёл как на привязи. Толком не соображал, что происходит. 
— Не говори, что там было… 
— И не собирался. Заблокируй его номер. 
— Ага… Только я не знаю, как… — И это Чонгук сделал сам, после засунув телефон Тэхёну в карман. 
Вот он — вроде не особо умный парень, но хотя бы не бежит по первому зову к бывшему. Многие так 
делают, а у Тэхёна хотя бы есть чувство собственного достоинства. — Извини… — Снова ни за что. 
— Не дури. И хватит уже распускать нюни. Живи своей жизнью. Тот человек тебя потерял. Всё. Забудь 
как страшный сон. — У него есть право раздавать советы, потому что он тоже переживал 
предательство. Но на словах всегда всё просто, а на деле — трудновыполнимо. Как выкинуть из 
головы то, что крепко туда засело? Как забыть то, чем он жил три года? Всё-таки первая любовь — 
самая сильная и болезненная, от неё долго отходят и никогда не забывают. С тем человеком всё 
было впервые, как его можно забыть?.. 
— Не могу… 
Деревенская жизнь стала для Тэхёна настоящей школой выживания. Урок за уроком, новые 
препятствия и достижения. Он постоянно ревёт, потому что его постоянно выводят из зоны 
комфорта. А «отдых» в лесу так вообще запомнится ему на всю жизнь. Сколько он здесь пережил, 
столько у него за двадцать лет не скопилось. Это должно закалить его дух, но не всё так быстро и 
просто. Ведь он всё такой же Тэхён — простодушный и нежный. 

---

56/149 
— Смоги. Мало того, что он изменил тебе, так ты теперь по нему ревёшь. Ты думаешь, он заслужил 
всё это? Нет. Не давай ему самоутверждаться за твой счёт. — Вот это его подорвало. Знакомое 
чувство: сам припомнил, каково это — собирать себя заново. 
Тэхён не ревёт, терпит. Ну что он как размазня? Ни дня не может без слёз. Конечно, у него сейчас 
расшатанный эмоциональный фон. Любая мелочь — и в слёзы. А тут такой сюрприз! Нет, не сюрприз 
— подложенная свинья. 
— А как ты справился?.. — Может быть, спрашивать такое некорректно, но тут больше никого нет с 
разбитым сердцем. 
— Вычеркнул, и всё. Она не заслужила ни одного воспоминания о себе. Для меня не существует 
предателей. Советую тебе принять ту же позицию. 
— Я не такой сильный… 
— Становись им. Ты думаешь, кто-то будет тебя жалеть? Тебя размажут — и не заметят, а ты будешь 
слёзки лить. Если ты сам за себя не постоишь, кто это сделает? Смысл убиваться по тому, кому ты не 
нужен? 
— Больно… 
— Больно — это когда умирают близкие. Всё остальное — терпимо. 
— У всех свой болевой порог… 
— Повторяю ещё раз: хватит себя жалеть. Кто не ценит любимых — идет лесом. 
— Ты правда выходил с ружьём, когда приехала жена? — Это тем более не его дело, но Чонгук уж 
больно разговорчивый сейчас, так что можно попытать удачу. 
— А я должен был красную дорожку расстелить? «Спасибо, что пришла!» В ножки ей покланяться? 
«Твой ребёнок жив-здоров, правда, тебя это не интересовало несколько месяцев. Проходи!» 
— Нет, конечно… 
— А если бы я поймал кого-то в нашей койке — обоих бы отметелил. 
— А ты сам изменял? 
Чонгук изумлённо на него вытаращился. 
— Если я выбрал себе бабу, значит я только с ней. Я не сру в тарелку, из которой ем. 
— Я тоже не изменял… Ну… Даже никогда об этом не думал… 
— Да тобой вообще легко вертеть. 
Чонгук шагает очень быстро, ещё и злой как чёрт. Все эти речи его раздраконили. Он ненавидит 
вспоминать бывшую, потому что это, получается, его самая большая ошибка. Это ведь он её выбрал 
себе в жёны, значит его собственный выбор оказался плох. 
— Неправда. 

---

57/149 
— А что неправда? Ты наивный, плохо слушаешь и не вдумываешься. 
— Хватит меня отчитывать… 
— Хватит ныть. А то, смотри, замер! Расстроился! Смотреть тошно. 
— Да понял я. Прекрати ругаться. 
— Это ты прекрати. 
— Это ты прекрати, — перебрасывается Тэхён и коротко улыбается. Чонгук кидает в него острый 
взгляд. 
— Настроение поднялось? Уже весело? 
Тэхён одёрнул свою руку, теперь просто шагая рядом. Про мозоли и усталость уже забыл. Чонгук 
прочистил ему все извилины, аж думать больно. Эмоционально наорал и дал словесных пощёчин. 
Действительно, думать о бывших расхотелось. Чонгук объяснил на пальцах, почему так и должно 
быть. 
— Ты такой зануда… 
Чонгук хмыкнул. Это у них взаимно. 
— Моё третье имя. 
Тэхён просиял. Всё ушло на второй план.