Традиция — текст — фольклор

2. От сказки к структуре 
Инвариант сказки или инварианты разных типов сказки? 
После упомянутых в первой части статьи работ 60 — 70-х годов не было 
больше существенных попыток создания моделей, объясняющих алгоритм 
порождения сказочной структуры вообще (за исключением машинных ал-
горитмов). Зато с 60-х гг. с большой скоростью стала развиваться область 
фольклористики, посвященная применению структурно-семиотического 
метода анализа к отдельным типам текстов (в нашем случае, к отдельным 
типам сказок). Цель этих работ — решение одной из основных проблем, 
ставших актуальными после «Морфологии сказки»: описывается ли весь 
известный корпус волшебных сказок функциями Проппа; другими словами, 
создал ли Пропп инвариант волшебной сказки или последовательность 
комбинаций его функций описывает только волшебную русскую (или сла-
вянскую, или европейскую) сказку? Соответственно, идея «инварианта 
волшебной сказки» ставилась Проппу либо в упрек как самая недоказан-
ная [Аро 1992; Garden 1980; Nathhorst 1970; Wosien 1969], либо заслужи-
вала одобрения как самая продуктивная [Neethling 1982; Sherman 1997; 
Shishkoff 1976]. Видимо, вопрос по-прежнему остается открытым. 
В связи с этим изучение структуры сказки превратилось в исследование 
различных типов сказочных повествований и развивалось по следующим 
направлениям: 
1) Прослеживание структурной трансформации отдельных известных 
сюжетов, присутствующих и в «классической» европейской сказке, и ар-
хаической сказке [Bar-Itzhak 1993; Drory 1977; Dundes 1980; Elms 1977; Gi-
rardot 1977; Greimas, Courtes 1978; Jones 1983; Jones 1986a; Jones 1986b; 
Jones 1987; Jones 1990; Little Red Riding Hood 1989; Tangherlini 1994]. Этой 
задаче целиком посвящен сборник статей «Золушка» под редакцией Дан-
диса [Cinderella 1982]. 
215 

---

2) Выделение по признаку бытования в сфере этнической общности эт-
нических особенностей мотивов — ойкотипов — и сюжетов [Dundes 
1979a; Dundes 1971; Foresti 1985; Neethling 1982; Paulme 1972a; Paulme 
19726; Retel-Laurentin 1984; Roig 1984; Romaniyan 1983]. Можно упомянуть, 
к примеру, статью А. Дандиса [Dundes 1971], в которой он отмечает, что 
основой африканских трикстерных сказок служит движение от дружбы ме-
жду двумя персонажами к отсутствию дружбы или вражде. По мнению ис-
следователя, при сходстве подобных сказок с трикстерными сказками дру-
гих народов только в африканских сказках заключение/разрушение дружбы 
играет сюжетообразующую роль. 
3) Выделение в отдельный структурный тип трикстерных сказок, сказок 
о тотемных животных, сказок, основанных на идее трюка и обмана (в 
пропповских терминах это сказки, основанные скорее на дихотомии задача 
— решение) [Edwards 1978, Georges 1970; Haring 1984; Noy 1971; Shenhar 
1883]. Например, гипотеза о важности учета действий и качеств второго из 
участвующих в сказочном трюке персонажей при анализе трикстерных ска-
зок выдвигается в статье Е.С. Новик «Структура сказочного трюка»: «Во 
всех трюках успех трикстера полностью зависит от действий антагониста, 
и поэтому его собственные действия направлены на то, чтобы моделиро-
вать его [антагониста. — А. Р.] ответные реакции» [Новик 1993, с. 150]. Та-
ким образом, трюк, по мнению автора, принципиально диалогичен, а «его 
глубинной семантической темой оказывается не добывание или творение, 
как в мифах, и не повышение или утверждение статуса, как в волшебных 
сказках, а само соперничество» [Новик 1993, с. 151]. 
4) Выделение в отдельный структурный тип так называемой женской 
волшебной сказки (о чем уже упоминалось в первой части настоящего об-
зора в связи с исследованием Сату Ало). Здесь необходимо отметить ра-
боту X. Ясон [Jason 1984], в которой она выделяет функции, специфич-
ные, по ее мнению, для женской волшебной сказки, а также статьи И. Дан 
[Dan 1977] и Р. Дрори [Drory 1977], в которых на основе теории Ясон пред-
принимается исследование структуры соответственно сказок о пресле-
дуемой девушке и так называемых сказок о награде и наказании (на при-
мере сказки «Али-Баба и сорок разбойников»). Из более поздних работ 
отметим монографию Б. Кэрей [Carey 1983], посвященную 
216 

---

анализу русских волшебных сказок, соответствующих типу 400А по клас-
сификации Аарне — Томпсона (герой в поисках утраченной же-
ны/невесты). Автор утверждает, что этому типу соответствуют по меньшей 
мере три различные структурные модели, которые можно условно назвать 
сказками о пассивной красавице, о деве-богатырке и о деве-лебеди. В ка-
ждом из этих трех подтипов поведение героини совершенно одинаково; 
основным признаком, на котором строится классификация, служит при-
надлежность героини повествования к одному из трех принципиально раз-
личных типов
7
. Иными словами, по мнению автора, именно поведение и 
тип второго персонажа — сказочной героини-невесты — определяет, в 
пределах указанного типа, синтагматическое, а возможно и парадигмати-
ческое, строение сказки.
К этим же исследованиям примыкают статьи С. Джонса о типе женской 
волшебной сказки (о структуре «Белоснежки», «Красной Шапочки», сказках 
«о добрых и злых девушках») [Jones 1986a; Jones 19866; Jones 1987; Jones 
1990; Jones 1993]. При этом сказки о невинно преследуемой героине по 
признаку поведения героини и системы персонажей он вообще стремится 
выделить в отдельный жанр (!) [Jones 1993].