Учебное пособие для студентов старших курсов психологических факультетов и отделений университетов Москва Независимая фирма «Класс» 2001

Психологическая помощь: теория и практика
156
хотя бы ориентировочного представления о наличии и возможном реше+
нии которых, не приходится даже надеяться на оказание психологической
помощи. В этом отношении основная совокупность проблематики, так или
иначе связанной с задачами психологической помощи, может быть сведена
к некоторым определяющим моментам, характеризующим: понимание че+
ловека и мира, понимание человека в отношении к себе и к другому, чело+
века — к Абсолюту, абсолютным ценностям и категориям (Бог, свобода и
ответственность, добро и зло, жизнь и смерть, духовность — бездухов+
ность, рациональность — иррациональность и т.п.). Что же лежит в основе
всей этой проблематики, какие положения и трактовки природы человека
и мира?*
Думается, не будет преувеличением сказать, что в основании всего здания
русской классической философии лежит положение о безусловном прима+
те ценности человека, его личности, но не в самом, так сказать, механичес+
ки натуральном виде, а как явленного миру “образа и подобия Божия”.
Во+первых, по сравнению с культурой католической, византийская культу+
ра более гомогенна, типологически однородна, несмотря на различные
штрихи региональных отличий. Это различие обусловлено традиционной
имперской системой власти в Византии, ведущей ролью греческого языка в
многоплеменной империи, особыми принципами организации и местом
православной Церкви, равно как и морально+этическими нормами поведе+
ния верующих**.
Во+вторых, в восточном, православном ареале в гораздо большей степени,
чем в западно+католическом, ощущались: глубокий спиритуализм, обще+
признанный церковным каноном (“таинства”, “благодать”), равно как и
безоглядная верность Православию, что толковалось как высшая доброде+
тель византийца. Отсюда — безуспешные попытки унии восточной и за+
падной Церквей (ХIII—XV в.в.).
Именно по этой причине христианский Восток не знал ни в XIV—XV веках,
ни в последующем того плюрализма — в пределах христианства, — кото+
рый привел Западную Европу к Реформации, и — в последующем, в учении
Кальвина — к культу денег и богатства как высшему доказательству бого+
угодности.
*В основу нашего анализа положены труды следующих русских философов: М. М. Бахтина,
Н. А. Бердяева, С. Н. Булгакова, Б. П. Вышеславцева, А. Ф. Лосева, Л. Шестова, С. Л. Франка,
П. А. Флоренского, а также писателей Андрея Белого, Д. С. Мережковского и др. (см. список
литературы в конце раздела). Еще раз подчеркиваем: наш анализ отмечен скорее стремле+
нием восполнить слишком зияющий пробел в культурной и общеобразовательной подготов+
ке отечественных психологов+практиков, чем высокой задачей полного и всестороннего
осмысления роли и места русской классической философии в современном мире. Именно
этим объясняется столь скромный список имен.
**См.: Культура Византии / Отв. ред. З. В. Удальцова, Г. Г. Литаврин. — М.: Наука, 1989. —
C. 630—635.

---

157
Истоки и общее направление развития
В русской культуре деньги никогда не имели и, по+видимому, не обретут
той силы и дьявольского очарования, какие они имеют в протестантских
Соединенных Штатах и протестантской и католической Европе. Мировой
литературе Нового Времени неизвестен ни один герой, кроме Настасьи Фи+
липповны у Достоевского, сжигавший бы в огне 100 тыс. рублей — того,
царского, достоинства.
В+третьих, отличительной чертой византийской культуры является ее вос+
точный колорит: наследие длительных и тесных культурных связей с ци+
вилизациями Востока, а также (по этой же причине) более терпимое отно+
шение к мусульманству, чем к католичеству. Собственно говоря, разве ком+
мунистическая идеология не является своеобразным паллиативом квазина+
учного мусульманства? С ее отрицанием роли личности? С ее культом про+
рока? С ее предпочтением “железных батальонов” свободному человече+
скому “Я”?
В+четвертых, в латинской (католической) зоне культурная монополия Цер+
кви была гораздо более полной, чем в православной. Намного более спло+
ченная и богатая, западная Церковь сумела утвердить существенно более
строгий контроль над духовной жизнью общества. Отсюда тщательная и
тончайшая нюансировка исповеди в католицизме, и дидактическая нота в
творчестве западноевропейских культурных деятелей.
Более бедная, больше зависимая от светской власти (института папства и
Ватикана у нас нет), менее централизованная восточнохристианская цер+
ковь обладала меньшими возможностями организованного руководства
всеми сферами культуры.
У нас не было монашеских орденов. У нас не было иезуитов. Духовные па+
стыри Православной Церкви возлагали больше надежд на индивидуальное
рвение и личное благочестие прихожан.
Христианин+византиец, православный, смотрит на мир все+таки несколько
иными глазами. Дело в том, что обитатели восточно+христианского мира,
менее, чем на Западе, защищенные корпоративными и сословными связя+
ми, более зависимые от произвола деспотов и их прислужников, были и
более подвержены отрицательным эмоциям и психологическим травмам.
Более остро нуждались в утешении, снисхождении и милосердии.
Поэтому+то отблески этих духовных состояний, просматривающиеся в
скорбных ликах Спасителя и Богоматери, в традициях исихазма и стран+
ноприимничества, в склонностях русского человека к безоглядному само+
пожертвованию и такому же безоглядному бунтарству, — все это форми+
рует совершенно иной контекст психологической помощи и личностной
психотерапии в нашем восточнославянском и постсоветском пространстве.

---