Вслед за нашумевшей концепцией эмоционального интеллекта Дэниел

Бедная Лиат

---

Это определенно могло бы лечь в основу сценария телешоу “Фактор
страха”. Лиат, студентке университета, пришлось выдержать череду
испытаний, каждое последующее из которых было мучительнее
предыдущего.
Она пришла в ужас уже от первого задания – смотреть на чудовищные
фотографии обожженного человека и чьего-то гротескно изуродованного
лица. Затем, когда ей надо было держать и гладить крысу, Лиат от испуга
едва не уронила животное. После этого ей предложили погрузить руку по
локоть в ледяную воду и продержать ее там 30 секунд. Боль была настолько
сильной, что Лиат после 20 секунд усомнилась в своем желании
продолжать. И наконец, когда ей нужно было засунуть руку в стеклянный
террариум и потрогать живого тарантула, она не выдержала и закричала:
“Я больше не могу!”
А теперь вопрос: вызвались бы вы облегчить страдания Лиат, заняв ее
место в испытаниях?
Именно этот вопрос задавали студентам, которые вызвались
участвовать в исследовании влияния тревожности на сострадание, это
благородное расширение нашего инстинкта заботы. Их ответы показали,
что типовые особенности привязанностей могут искажать не только
сексуальность, но и способность к эмпатии.
Марио Микулинцер, израильский коллега Филлипа Шейвера по
исследованию стилей привязанности, утверждает, что естественные
альтруистические импульсы, проистекающие из сопереживания с
попавшим в беду человеком, могут путаться, подавляться или отменяться,
если люди ощущают тревогу, обусловленную ненадежной привязанностью.
С помощью изощренных экспериментов Микулинцер показал, что три
основных типа привязанности влияют на способность к эмпатии по-
разному
[518]
.
Людей с разными типами привязанности просили наблюдать за
несчастной Лиат, которая, конечно, как сообщник постановщиков
эксперимента
просто
играла
отведенную
ей
роль.
Самыми
сострадательными оказались люди с надежной привязанностью: они и
сочувствовали больше, и чаще выражали готовность занять место Лиат.
Тревожные люди были полностью поглощены собственными стрессовыми
реакциями и просто не способны прийти ей на помощь. Избегающие же
люди не были ни расстроены, ни склонны помогать.
Надежный тип привязанности, видимо, оптимален для альтруизма.
Обладатели такой привязанности без труда настраиваются на переживания
других и готовы оказывать помощь. Уверенные в себе люди чаще прочих

---

активно проявляют заботу в своих отношениях, будь то забота о детях или
пожилых
родственниках,
поддержка
эмоционально
страдающего
любовного партнера или помощь нуждающемуся незнакомцу.
Настройка тревожных людей – сверхчувствительная, и лавинообразное
заражение чужими переживаниями заставляет их слишком сильно
расстраиваться. Такие люди чувствуют чужую боль, но эти чувства могут
перерасти в “эмпатический дистресс” – состояние, когда тревожность
взлетает до уровня потрясения, вызывая перегрузку. Тревожные люди, судя
по всему, больше прочих склонны к истощению сочувствия, к выгоранию
от собственной боли при вынужденном наблюдении длинной вереницы
чужих страданий.
У избегающих людей тоже возникают проблемы с состраданием. Они
защищаются от болезненных эмоций, подавляя их, и с помощью такой
самозащиты изолируют себя от заражения чужим страданием. Поскольку
эти люди не сильны в эмпатии, они редко кому-то помогают. Исключения
случаются, когда из помощи они могут извлечь какую-то выгоду; от
сострадательных деяний людей с избегающей привязанностью, как
правило, веет душком “А что я за это получу?”
Заботливость проявляется особенно свободно и полно, когда мы
чувствуем себя уверенно: устойчивый фундамент позволяет нам
испытывать эмпатию, но не дает ей захлестнуть нас. Ощущение, что о нас
заботятся, высвобождает нашу способность заботиться о других, а если
такого ощущения нет, проявить должный уровень заботы мы не
в состоянии. Это открытие подвело Микулинцера к выяснению, может ли
одно только внушение людям уверенности в себе усилить их способность к
заботе о других.
Представьте, что в местной газете вы прочитали заметку о
бедственном положении женщины с тремя маленькими детьми. У нее нет
мужа, нет работы и нет денег. Каждый день она приводит своих детей в
бесплатную столовую; без этой скудной еды у них не было бы вообще
ничего, и они голодали бы или даже могли погибнуть от истощения.
Были бы вы готовы жертвовать этой женщине еду хотя бы раз в месяц?
А помочь ей с поиском объявлений о работе? Или, может, вы могли бы
даже сопроводить ее на собеседование с работодателем?
Эти вопросы задавали добровольцам в ходе другого исследования
Микулинцера, посвященного состраданию. Участникам исследования для
начала внушали чувство уверенности в своих силах: в течение
20 миллисекунд они, сами того не осознавая, видели на экране имена
близких людей, придающих им уверенность в повседневной жизни

---

(например, тех, с кем испытуемые привыкли делиться своими
неприятностями). Участников также просили намеренно представлять лица
этих заботливых, важных для них персон.
Удивительно, но после этого тревожные люди преодолевали
эмпатический дистресс и обычную для них неспособность помогать. Даже
это кратковременное позитивное праймирование позволило им реагировать
наподобие людей с надежной привязанностью, то есть выказывать больше
сострадания. Возросшая уверенность в себе, похоже, высвобождает
внушительный запас внимания и энергии и направляет его на службу
другим.
Однако этот способ не пробуждал эмпатию у людей с избегающей
привязанностью,
и
они
продолжали
подавлять
бескорыстные
альтруистические побуждения. Их циничный подход подкрепляет
популярное убеждение, что истинного альтруизма не существует и что в
сострадательных
поступках
всегда
есть
крупица
личной
заинтересованности, если не чистый эгоизм
[519]
. Микулинцер полагает, что
в таком мнении действительно есть доля правды, но это касается
преимущественно людей избегающих, не способных эмпатизировать в
должной мере
[520]
.
В этом исследовании из всех трех типов привязанности именно
надежная чаще вселяла в людей готовность бескорыстно протянуть руку
помощи. Причем обладатели такой привязанности сопереживали и
оказывали помощь прямо пропорционально степени потребности в ней.