Вслед за нашумевшей концепцией эмоционального интеллекта Дэниел

Нижним путем к состраданию
Подобная, первичная, эмпатия, по мнению Яака Панксеппа,
зарождается в нейронных системах нижнего пути, ответственных за
материнскую заботу. Такими системами, помимо нас, обладают многие
другие животные. Эмпатия, по всей видимости, главная реакция этой
системы. Каждая мать ощущает особую силу воздействия детского плача.
Причем лабораторные исследования показывают, что физиологическое
возбуждение матери определенно сильнее, если она слышит рев своего, а
не чужого ребенка
[521]
.
Ребенок, возбуждая у матери эмоции, близкие к его собственным,
подсказывает ей, в чем он нуждается. Эта способность детеныша криком
стимулировать целенаправленную заботу – феномен, описанный не только

---

у млекопитающих, но и у птиц – позволяет видеть в ней универсальный
прием Природы, дающий огромные и вполне очевидные преимущества в
плане выживания.
Эмпатия критически важна для проявления заботы, которая в
конечном счете сводится к удовлетворению чужих, а не своих
потребностей. Сострадание – весьма широкое понятие, которое в
повседневной жизни может принимать форму доступности, чуткости и
отзывчивости – всего того, что характеризует доброго друга или родителя.
И, как мы помним, люди независимо от пола в перечне желательных
качеств потенциального спутника жизни на первое место ставят доброту.
Фрейд отметил поразительное сходство между физической близостью
любовников и близостью матери и ее ребенка. И те, и другие проводят
много времени, глядя друг другу в глаза, обнимаясь, целуясь и вообще
тесно контактируя всеми органами чувств. И в обоих случаях этот контакт
доставляет участникам удовольствие.
Если не говорить о сексе, то нейрохимическим ключом к такому
удовольствию будет окситоцин, “молекула материнской любви”. Окситоцин
в большом количестве высвобождается в организме матери во время родов
и кормления грудью, вызывая всплеск любовных чувств по отношению к
ребенку, а следовательно, и запуск основных биохимических реакций
защиты и заботы.
Когда
мать
кормит
своего
младенца,
окситоцин
буквально
захлестывает ее организм, производя множество эффектов. Например, он
стимулирует приток молока и расширяет кровеносные сосуды в коже груди,
что дополнительно согревает ребенка. Артериальное давление у матери
снижается, так как под влиянием окситоцина она расслабляется и
успокаивается. Помимо чувства безмятежности, мать ощущает потребность
общаться с другими, и чем больше у нее выделяется окситоцина, тем
общительнее она становится.
Шведский нейроэндокринолог Щештин Ювнес-Мобери, широко
известная своими исследованиями роли окситоцина, утверждает, что
всплеск его секреции происходит всякий раз, когда мы вступаем в
окрашенный нежностью контакт с тем, кто нам дорог. Нейронные цепи,
ответственные за синтез и секрецию окситоцина, пересекаются со многими
узлами нижнего пути социального мозга
[522]
.
Благотворное влияние окситоцина проявляется, похоже, во множестве
приятных
социальных
взаимодействий,
где
люди
обмениваются
эмоциональной энергией, – особенно во всех формах заботы. В таких
ситуациях люди способны внушать и другим добрые чувства, которые им

---

самим дарит окситоцин. Ювнес-Мобери полагает, что повторяющиеся
контакты с людьми, с которыми мы ощущаем теснейшую социальную
связь, могут по типу условного рефлекса стимулировать высвобождение
окситоцина. Это означает, что простого пребывания рядом с близкими
людьми и даже воспоминания о них может быть достаточно для получения
дополнительной дозы счастья. И нет ничего удивительного в том, что стены
закутков даже самых бездушных офисов оклеиваются портретами
любимых.
В окситоцине сейчас склонны видеть и нейрохимическую основу
преданной любви. Например, было показано, что именно благодаря
окситоцину представители одного из видов полевок формируют
пожизненные моногамные связи. Полевки другого вида, не переживающие
сильный выброс окситоцина при спаривании, вступают в беспорядочные
половые связи и никогда не привязываются к партнеру
[523]
. Когда в
эксперименте у “женатых” особей моногамного вида блокировали действие
окситоцина, они теряли друг к другу интерес. Когда же дополнительный
окситоцин вводили полевкам промискуитетного вида, животные начинали
формировать устойчивые связи
[524]
.
Людей окситоцин может ставить в ситуацию “уловки-22”
[525]
: химия
долговременной любви может подавлять химию полового влечения. Детали
этого парадокса достаточно сложны, но в одних взаимодействиях
вазопрессин
(близкий
родственник
окситоцина)
снижает
уровень
тестостерона, в других тестостерон подавляет окситоцин. И хоть нам еще
только предстоит разобраться в хитросплетении этих взаимодействий,
тестостерон иногда даже подыгрывает окситоцину, а это может означать,
что хотя бы по гормональным причинам страсть не обязана угасать с
развитием преданности
[526]
.