Агогика история и современные

В развитых странах прогресс образования непосредственно связан с потребностями современного этапа научно-технической революции. Широкое использование микроэлектроники, робототехники, биотехно­логии, появление все более усовершенствованных компьютеров меня­ют характер труда и место человека в производственном процессе, мо­дифицируют структуру современных обществ, образ жизни и психоло­гию людей. С головокружительной быстротой меняется экономика; не­которые промышленные изделия устаревают, не успев сойти с конвей­ера. Глубокие технологические изменения происходят в жизни одного поколения. Ключевое значение приобретает информация — единствен­ный неисчерпаемый и неограниченно растущий ресурс. Возможность передачи информации в любую точку мира с интервалом в несколько секунд разрушает традиционные тысячелетние представления о гео­графическом пространстве и времени.
Меняется профессионально-квалификационный состав самодея­тельного населения. Растет численность инженерного персонала и ра­ботников, занятых в науке, культуре, просвещении, здравоохранении, административном аппарате. Значительно возросло количество высо­коквалифицированных специалистов, занятых в научных исследовани­ях и экспериментальных разработках (табл. 1).
Таблица I²
ЧИСЛЕННОСТЬ ВЫСОКОКВАЛИФИЦИРОВАННЫХ СПЕЦИАЛИСТОВ В СФЕРЕ НАУЧНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ И ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫХ РАЗРАБОТОК

Страна	Год	Число специалистов на 1 млн жителей
США	1980 1993	2973 3678
Япония	1980 1996	3778 4909
Великобритания	1981 1996	2254 2448
Франция	1980 1996	1391 2659
Италия	1980 1995	833 1318
Германия	1981 1990	1596 3029
Канада	1982 1993	1494 2648
Республика Корея	1980 1996	484 2193

² Большинство статистических таблиц составлены по данным "Статистического ежегодника" ЮНЕСКО за 1999 г. (UNESCO. Statistical Yearbook. 1999.) При ис­пользовании других источников дается соответствующая ссылка.
106
Интеллектуальные профессии становятся массовыми и теряют ту исключительность, которая была присуща им раньше. В новейших от­раслях производства обнаруживается тенденция к сближению труда квалифицированных рабочих и инженерно-технического персонала, поскольку высокая квалификация рабочего предполагает теперь овла­дение значительным кругом общекультурных и профессиональных знаний. Однако даже на самых высокотехнологических предприятиях сохраняется определенное число малоквалифицированных рабочих. Воздействие автоматизации производства на объективные требования к квалификации рабочих носит противоречивый характер. Наряду с по­вышением спроса на работников высокой квалификации происходит фактически деквалификация немалочисленной группы операторов, вы­полняющих монотонную, рутинную работу, поскольку текущее слеже­ние за показателями индикаторов не требует ни высокого уровня обще­го образования, ни основательной профессиональной подготовки. Но если теоретический уровень подготовки таких рабочих может быть не­высок, то это должно компенсироваться развитым чувством социаль­ной ответственности. Дорогостоящее оборудование и тесная связь всех участников автоматизированного производства требуют от рабочего большой сосредоточенности, напряженного внимания, аккуратности, четкости. Поэтому важно, чтобы уже за ученической партой будущий рабочий усваивал эти навыки, необходимые для быстрой адаптации к новым условиям работы на современном предприятии.
Таким образом, современная НТР объективно поставила задачу создания системы массового среднего образования и широкого охвата молодежи разными видами послесреднего образования. Естественно поэтому, что вопросы повышения образовательного уровня и перепод­готовки кадров являются теперь важной составной частью планов мо­дернизации производства и создания новых технологий.
Проблема "экономика и образование" привлекает все большее внима­ние государственных властей, поскольку в огромной степени расширились их экономические функции. Если в прошлом прямое вмешательство капи­талистического государства в сферу социально-экономических отношений рассматривалось как чрезвычайная мера, необходимая во время войн или особенно глубоких кризисов, то в последние десятилетия такое вмеша­тельство превратилось в одну из ведущих тенденций внутренней полити­ки, тем более, что в ряде западных стран государство само стало крупней­шим предпринимателем, владеет огромными промышленными комплек­сами и поэтому непосредственно заинтересовано в повышении эконо­мической эффективности образования.
Выше указывалось, что по ряду причин попытки- ученых разных стран адекватно определить в количественных параметрах степень эко-
107
номической эффективности образования пока нигде не увенчивались сколько-нибудь значительным успехом. Реализация такой задачи ус­ложняется еще и тем, что между общими затратами на образование и их экономической отдачей неизбежен значительный хронологический разрыв (по имеющимся подсчетам— 10—15 лет), а сами эти затраты оказываются экономически рентабельными лишь при условии, что вы­пускники учебных заведений имеют реальную возможность применить полученные знания на практике. А ведь в народном хозяйстве даже са­мых развитых стран сохраняются относительно широкие зоны приме­нения малоквалифицированного труда. Наконец, известно, что удлине­ние срока учебы далеко не всегда вызывает пропорциональный рост знаний и умений. Поэтому о производственном потенциале работника нельзя судить только по тому, сколько лет он просидел за ученическим столом и во что это "обошлось" обществу.
Порой высказывается мнение, что от работников с избыточным об­разованием можно ожидать даже снижения производительности труда, поскольку они испытывают постоянную неудовлетворенность своей работой, которая, по их мнению, не соответствует полученному ими образованию.
Как оценить такую постановку вопроса?
С позиции узкого экономического функционализма количественное расширение образования, не отвечающее непосредственно конъюнк­турным требованиям производства, действительно бесполезно, а в не­которых случаях даже вредно, поскольку оно отвлекает финансовые и людские ресурсы от их рационального использования. Но при более широком взгляде становится очевидным, что повышение образователь­ного уровня населения объективно отвечает магистральным направле­ниям развития экономики, даже если конкретное содержание труда из­вестной части работников пока не требует непосредственно от каждого из них теоретических знаний в объеме полного среднего и тем более послесреднего образования. Это отвечает и правильно понимаемым ин­тересам самого работника. Образованному работнику легче найти свое место на автоматизированном предприятии, он успешнее и быстрее ов­ладевает новыми профессиями, что особенно важно в условиях глубо­ких структурных изменений современного производства.
Несколько десятилетий назад государственное планирование обра­зования в промышленно развитых странах исходило прежде всего из конъюнктурных потребностей экономики, причем одна из задач со­стояла в том, чтобы не допустить "переобученное™" населения. Теперь складывается принципиально иное понимание этой проблематики. Со­ставители новейших планов все больше руководствуются концепцией "квалификационного запаса", т.е. подготовки такого количества квали-
108
фицированных кадров, которое сегодня может показаться как бы избы­точным, но в действительности открывает возможность развивать в по­следующие годы и десятилетия высокотехнологическое производство.
Вместе с тем тенденции и перспективы развития образования нельзя рассматривать лишь сквозь призму потребностей экономики. Гумани­стическое понимание этой проблематики находит все большее распро­странение в мире. Объективно встает задача глубоких парадигмальных изменений в сфере образования; необходим переход от экономоцен-тризма к социоцентризму и кулыпуроцентризму. Это тем более важно, поскольку развитие культуры благотворно влияет и на саму экономику. Становится очевидным, что социальный эффект образования часто превышает его непосредственную экономическую выгоду.
В нашу эпоху, когда от "субъективного фактора", от воли и сознания людей все более непосредственно зависит претворение в жизнь объек­тивных социальных закономерностей, в новом свете представляются критерии общественного прогресса. Решающим является теперь преж­де всего не определенная сумма экономических показателей, при всей их безусловной важности, а то, созданы ли условия, дающие человеку возможность наиболее полно раскрыть свои творческие способности, благоприятствующие самореализации личности. Значение образования тут очевидно. Поэтому увеличивается социальный спрос на полноцен­ное образование, и эта проблематика вызывает все больший общест­венный интерес.
В прошлом для большинства народа даже в самых развитых странах проблемы образования не стояли на переднем плане и как бы заслоня­лись задачами удовлетворения минимально необходимых материаль­ных запросов. Ныне для значительных слоев населения развитых стран характерен иной образ жизни, отличающийся как более высокими эко­номическими стандартами, так и более высоким уровнем социокуль­турных притязаний. Центр тяжести смещается для них в сторону так называемых постматериальных ценностей (творческий характер тру­да, полноценный досуг и т.п.). Сохраняют свое значение и вполне "зем­ные" мотивы. Широкие слои молодежи рассматривают получение хо­рошего образования как необходимое условие достижения желаемого социального статуса. Между уровнем образования и размером заработ­ной платы обнаруживается четкая корреляция. В США работники, окончившие лишь среднюю школу, зарабатывают в среднем в полтора-два раза меньше, чем их сверстники, имеющие диплом бакалавра, и почти втрое меньше, чем доктора. Примерно такая же пропорция суще­ствует в странах Европы. Каждый шаг наверх по образовательной лест­нице определенным образом вознаграждается. Общественная востребо­ванность знаний проявляется и в том, что оплата малообразованных
109

работников относительно снижается, а высокообразованных — растет и относительно и абсолютно. Действуют материальные стимулы, спо­собствующие привлечению способной молодежи к научной деятельно­сти.
Россия в этом отношении выглядит сейчас исключением. Проис­шедшая у нас в последние годы девальвация социального статуса науч­ного труда не имеет прецедентов ни в одной развитой стране ни в про­шлом, ни в настоящем. В США, Японии, Великобритании размер опла­ты труда научных сотрудников примерно вдвое выше, чем по народно­му хозяйству в целом, в России же он почти на 50 % ниже, чем в про­мышленности. Это неизбежно создает кризисную ситуацию в науке. "Да и как не быть кризису, — пишет известный российский экономист, академик Н.П. Федоренко, — если за период так называемых рыночных реформ реальное финансирование сократилось здесь в 15 раз? Как не быть кризису, если заработная плата ученого с мировым именем сего­дня в три-четыре раза ниже прожиточного минимума и в два раза меньше, чем заработок московского дворника?" [3]. Результатом такой ситуации становятся отток кадров из науки, существенное уменьшение численности ученых. Это, однако, сопровождается появлением все но­вых "академий" и самозванных "академиков".
В развитых зарубежных странах высокий образовательный уровень рассматривается и как известная гарантия от безработицы. Увеличение занятости идет главным образом за счет лиц с относительно высоким образованием; именно для них прежде всего предназначаются новые рабочие места. Правда, конъюнктура на рынке труда во многих странах показывает, что определенную часть безработных составляют и дипло­мированные специалисты, не сумевшие найти себе применение в соот­ветствии с полученной профессией и квалификацией. Но все же пер­выми жертвами безработицы становятся именно работники с мини­мальным уровнем образования, а среди них— молодежь, среди кото­рой доля безработных, как правило, в 2—3 раза больше, чем среди взрослого населения. Естественно, что вопрос о возможности получе­ния необходимой образовательной подготовки затрагивает жизненные интересы молодого поколения трудящихся.
Повысилось значение образования и для молодежи из приви­легированных групп населения, что связано с новыми способами фор­мирования элиты западного общества. В прошлом отдельным энергич­ным и предприимчивым людям на Западе удавалось достичь высших ступеней социальной лестницы и с минимальным образованием. Теперь важнейшим условием вхождения в состав финансово-экономического и политического истеблишмента стало наличие диплома высокопрестиж­ного университета.
В развитых странах проблемы образования составляют все более важный аспект социальной стратегии, приобретающей в последнее время новые черты. Конечно, социально значимые проблемы образова­ния как раньше, так и теперь неизбежно вписываются в определенный политический и идеологический контекст. Но наряду с сохраняющими­ся противоречиями в последние десятилетия обнаруживается стремле­ние основных общественных групп к достижению некоего консенсуса но ряду социальных проблем. К ним относятся и перспективы развития образования. Становится очевидным, что низкий профессиональный и общекультурный уровень значительной части населения, особенно мо­лодежи, угрожал бы не только перспективам экономического роста, но и социальной стабильности, которой большинство жителей стран Севе­ра весьма дорожат. И многие считают, что главные враги стабильно­сти — малограмотные, некультурные, озлобленные маргиналы, не по­лучившие в свое время необходимого образования. Консенсусу способ­ствует и осознание того, что недостатки системы образования ослабля­ют конкурентоспособность страны на международной арене. Это осо­бенно характерно для США, где власти в значительной мере под этим углом зрения рассматривают задачи развития образования.