Монография Москва  2012 удк

Законность и правосознание

В юридической литературе распространено мнение о том, что: «Регулирующая нормативная роль правосознания проявляется в совершении лицом правомерных поступков даже при отсутствии знания всех правовых предписаний (такое детальное знание всех нормативных актов, по сути дела, недоступно отдельной личности). Важно наличие в сознании идей законности, дающих общую нормативно-правовую ориентацию индивиду»¹.

Такое суждение и верно, и неверно. Верно постольку, поскольку правосознание отражает и включает в свою структуру требование законности: точно и неуклонно соблюдать правовые нормы. Неверно, – в регулировании общественных отношений участвует не сама законность, а «идея законности» как элемент правосознания. Автор цитируемого положения включает в структуру законности лишь издание и исполнение правовых норм¹, но не требование их исполнения, которое он относит исключительно к правосознанию².
В действительности требование точного и неуклонного соблюдения правовых норм – это требование законности. Будучи отражено правосознанием и воплощено в нем, оно становится и требованием правосознания. Без его воплощения в сознание людей отсутствует второй элемент в структуре законности. Законность не может существовать реально, как социальное явление, как действующий элемент механизма правового регулирования. В этом состоит сущность соотношения законности и правосознания, их взаимодействия.
Правосознание в самом общем виде характеризуют как «взгляды, представления, убеждения, настроения, чувства класса либо всего общества относительно необходимости урегулирования общественных отношений, посредством установления в обществе правил и предписаний, носящих общеобязательный характер³. При этом считают правильным, но недостаточным определение правосознания как взглядов и представлений, выражающих отношение людей к праву⁴, поскольку для правосознания характерно, прежде всего, осознание необходимости установления определенного порядка в обществе путем правового регулирования общественных отношений⁵.
Одновременно необходимость правового регулирования общественных отношений является требованием законности. Названное и другие требования законности одновременно представляют собой и требования правосознания, так как правосознание отражает все правовые явления, в том числе законность и ее требования. Это – общая сфера законности и правосознания, сфера их взаимопроникновения. Отношение общества, класса, индивида к требованиям законности, их отражение и выражение (воплощение) в общественном сознании входят в содержание и законности, и правосознания.
Как общее требование правосознания рассматривается требование уважать правовые нормы¹. Вместе с тем это и требование законности.
Для законности типично добровольное исполнение требований права. Сама «добровольность» может быть двоякого рода. В одном случае добровольное исполнение норм права имеет место потому, что нормативное предписание соответствует сознанию и воле индивида. В другом случае выбор индивидом соответствующего правопослушного варианта поведения обусловливается наличием правовой санкции.
Представляется, что соблюдение нормативного предписания исключительно из страха перед государственным принуждением вряд ли можно считать действительно добровольным. Сторонники данной точки зрения учитывают лишь два полярных варианта соблюдения правовых норм. В действительности между ними существует множество промежуточных, смежных вариантов – от преобладания осознанно-добровольной мотивации исполнения правового предписания до вынужденно-принудительного и внешне-ориентированного мотива правомерного поведения индивида под угрозой применения правовой санкции. Недооценивать роль мотиваций принятия индивидами решений о юридически значимом варианте поведения – то же, что и необоснованно преуменьшать роль права и государства в регулировании общественных отношений.
Говорить о правосознании как условии, гарантии законности можно лишь условно: это не внешнее, а внутрисистемное «условие». Правосознание, как и законность, – это элементы юридической надстройки. Они взаимодействуют между собой и с правовыми нормами. В определенной мере они взаимопроникают, имеют общую сферу, которую образуют представления о законности, требования законности, отношение к ним. «В социально-психологическом плане идея законности воспринимается как убежденность в необходимости строго соблюдать все законы и иные правовые акты, как уверенность в обеспечении социальных прав личности, в устойчивости и определенности правовых предписаний, в надежности защиты от правонарушений»².
Проблема соотношения законности и правосознания недостаточно разработана. Подход к законности лишь как к методу государственного руководства обществом, включение в ее структуру двух элементов – издание и исполнение норм – ограничивает взаимодействие законности и правосознания по существу одним аспектом: правосознание как условие укрепления законности. При этом оба понятия рассматриваются либо как элементы механизма правового регулирования, либо законность представляется как результат действия этого механизма.
В существующих концепциях законность выступает как нечто внешнее по отношению к механизму правового регулирования (режим, принцип) или как результат функционирования этого механизма (неуклонное исполнение правовых норм, режим, понимаемый как правопорядок). Между тем законность – важнейший элемент самого этого механизма, без которого он не может функционировать.
Что же приводит в действие механизм правового регулирования? Существует мнение, что эту функцию выполняет правосознание¹. В действительности, как представляется, «спусковым механизмом» указанного процесса является законность, которая требует и соответствующего правового регулирования, наличия необходимых правовых норм, и точного, неуклонного соблюдения этих норм. Разумеется, такое соблюдение невозможно без восприятия требований законности, предписаний конкретных правовых норм, подлежащих исполнению, на уровне общественного и индивидуального сознания.
Таким образом, в структуре механизма правового регулирования законность действует в единстве с правосознанием. Более того, как отмечалось, указанные общие требования являются смежной сферой законности и правосознания. Однако первичное звено здесь все же законность, которая отражается правосознанием, как и другие правовые явления. Правосознание, которое в отличие от законности включает также представления о конкретных правовых нормах, закрепляет в процессе функционирования механизма правового регулирования ту «работу», которую начала законность, и продолжает ее, конкретизируя требования к поведению применительно к конкретным правовым нормам, подлежащим исполнению данными индивидами в данных ситуациях, формируя правопослушные, негативистские или нигилистические взгляды.
Существует мнение, согласно которому «практически нет таких общественных отношений, которые не могли бы при тех или иных обстоятельствах стать объектом правового регулирования»¹. Однако в различных сферах общественной жизни встречаются такие отношения, которые не нуждаются в правовом регулировании и не поддаются ему, – их регулируют другие нормативные системы – мораль, обычаи, религия. У них, кроме общих с правом, есть свои специфические сферы социальной регуляции. В этом, а не только в методах регуляции, их главная специфика. Абсолютизация регулирующей роли права вредна. Она может привести к неоправданным попыткам правового регулирования общественных отношений, в том числе складывающихся в личной, семейной, интимной сферах, регулируемых нравственными, этическими, религиозными и иными нормами. Это чревато принятием волюнтаристических решений и грубыми нарушениями законности в том многоаспектном ее понимании, о котором говорилось выше и, более того, массовым нарушением таких норм. В истории права подобных примеров много (вспомним Указы 1940 г. об уголовной ответственности за опоздание на работу, аборт и т.п.).